Читать книгу "Неживая вода - Елена Ершова"

– Найди… воду, – бормотал он в бреду. – А мы, так и быть, вернем…

– Что ты, Игнатушка? Тебе пить надо?

Кто-то гладил его по щекам, в голосе слышалась тревога. Он открыл глаза.

Влажная салфетка обтерла его губы, щеки, лоб. Игнат вздохнул, закашлялся. Тело мотнуло в сторону, и он ухватился за сидящую рядом Марьяну.

– Они обещали, – прохрипел Игнат. – Только я знаю, что мертвых не вернуть.

– Какие там мертвые, о живых думать надо! – отозвался из-за руля Витольд. Машину тряхнуло на ухабах. Цепляясь за Марьяну, Игнат приподнялся на сиденье.

– Едем, что ли? – спросил он.

– Едем, едем, – басовито пророкотал Витольд. – Ты как, продержишься?

– Продержусь.

Игнат попробовал распрямиться, спину обожгло накатившей болью. Он закусил губу, стараясь удержаться в поминутно трясущейся и прыгающей на ухабах кабине, искоса глянул в окно. Из-под гусениц вездехода взметало снежные вихри, но сквозь белую пелену Игнат увидел тянущийся по обочине бурелом.

Он был сложен не из бревен даже – из целых деревьев, и у основания можно было разглядеть сосны толщиной чуть ли не в три обхвата. Чем выше, тем тоньше и моложе становились сосны, а на самом верху торчал острый частокол обломанных сучьев. Бурелом был неодинаковой высоты, кое-где обветшал и просел, а в некоторых местах и вовсе зияли прорехи. Но, увидев его воочию, Игнат ни на миг не усомнился – это действительно было творение рук человеческих.

Давным-давно, возможно, еще до войны, кто-то выложил эти крепостные стены, отгородив Игнатов мир от чего-то неведомого и страшного. И в памяти тотчас всплыли все слышанные раньше легенды о болотных чудовищах, о поросших мхом лесных людях и о многом, многом другом.

«Не дошли чистильщики до бурелома, – сразу вспомнились слова деда Ермолки. – Даже до бучила не дошли… Не оттого ли, что дальше им ход заказан был? И не оттуда ли приходила навь?»

Игнат инстинктивно сжал Марьянину руку, и девушка спросила взволнованно:

– Худо, Игнат?

Он неопределенно мотнул головой.

– Эх, ребятки, держитесь крепче! – подал голос Витольд. – Сейчас с дороги свернем.

Вездеход качнуло, подбросило на очередном ухабе. Мелькнули и пропали в окне стены рукотворного бурелома, машина нырнула в густой ельник, и ветки принялись наотмашь хлестать по крыше и стеклам.

– Поторопился немного, – в сердцах произнес Витольд. – Раньше времени свернул, что ли. Ну да ничего. Сейчас на колею выйдем.

Двигатель взревел, гусеницы давили хрустящие сучья и вывороченный бурей молодняк. Игнат повалился на Марьяну, та ухватилась за него, и обоих мотало из стороны в сторону, как горошины в кипящем бульоне. Вездеход упрямо перевалил через овраг, потом напоролся на особенно толстый и острый сук, и что-то с мучительным треском лопнуло под днищем. Ребят подбросило, и Игнат больно стукнулся макушкой о потолок. Потом, падая, ударился спиной о край сиденья. Ему показалось, что внутри разорвалась небольшая бомба. Ударная волна прокатилась по всему организму, болевые осколки вонзились в легкие, и на какое-то время Игнат перестал дышать.

Затем темная пелена перед глазами стала опадать, голова начала проясняться, но щеки почему-то горели. Разлепив ресницы, Игнат обнаружил, что это Марьяна натирает его лицо снегом.

– Что… это было? – слова с трудом вышли из пересохшего горла. Игнат несколько раз сглотнул, потом попытался сесть и обнаружил, что сидит в сугробе. Вокруг, насколько хватало глаз, высились кряжистые ели, и на какое-то мгновение Игнату показалось, что не было ни зимовки, ни отзывчивого браконьера, а все это время он провел в забытьи, и стоит только оглянуться – он увидит неподвижные серые фигуры и егеря, сжимающего в руке окровавленный нож.

Поэтому Игнат обернулся, стараясь не обращать внимания на вновь вспыхнувшую в спине боль, но увидел только поднятый на дыбы вездеход. Витольд, проваливаясь в сугробы и пересыпая вздохи ругательствами, тащил конец троса к дереву.

– Ты как, Игнаша? – спросила Марьяна и шмыгнула носом.

– Терпимо. – Он попробовал улыбнуться.

– Вот незадача… сколько бед на наши головы свалилось! Неужто на сук так неудачно напоролись?

Марьяна в сердцах ударила ладонью по снегу и, кажется, готова была разреветься.

– Как бы не так! – подал голос Витольд. Он обернул трос вокруг ствола, замыкая петлю, и теперь бежал обратно к вездеходу, чтобы остановить размотку лебедки.

– Я и не по такому бездорожью продирался, чтобы вдруг на каком-то паршивом сучке на брюхо лечь! – сплюнул он. – Говорил же, места тут про́клятые. На противотанковую надолбу мы напоролись. Да и кроме этого сюрпризов хватает. Сами глядите!

Он швырнул Игнату под ноги перекрученный моток проволоки. Торчащие во все стороны шипы заржавели, но все еще выглядели угрожающе.

– Проволочные заграждения, – ухмыльнулся Витольд, и глаза из-под нависших бровей сверкнули мрачно и зло. – На колее их нет, дорога уже изъезженная. А вот в стороне остались. А чуть дальше, к оврагу, противотанковые надолбы попадаются. Что скажете?

Марьяна облизала губы и произнесла каким-то охрипшим, испуганным голосом:

– Здесь шли бои…

Игнат подумал, что проволочные сети и надолбы могли остаться со времен войны. Если здесь действительно шла битва, немудрено, что вся местность перерыта оврагами, которые в далеком прошлом были не чем иным, как траншеями и окопами. Тогда и назначение рукотворного бурелома сразу становилось понятным.

Но если так, почему военные не стали зачищать эту местность? Сколько еще сюрпризов таится здесь? Может, лежат тут под слоем хвои и снега истлевшие кости солдат. Может, где-то в стороне от основной дороги остались минные поля. Или в очередном овраге запрятана капсула с бубонной чумой.

Игнат огляделся снова. Ели, куда более старые, чем доводилось видеть ему в родных лесах, сплетались в вышине могучими ветвями, кора отливала медью. Не было ни ветерка, ни стрекота вездесущих сорок, и тишину лишь изредка нарушал шорох осыпавшейся хвои или упавшей шишки.

«Здесь прошла навь», – понял он и опустил взгляд. Моток колючей проволоки ощерился шипами, как злобный металлический еж. Игната затрясло от омерзения.

– Помоги мне встать, – попросил он девушку и оперся на ее плечо.

Колени подгибались, но все же Игнат сумел доковылять до машины. Витольд тем временем включил лебедку на наматывание, и вездеход, скрежеща и постанывая, пополз вперед. Этот резкий звук, потревоживший тишину леса, отозвался из чащи хрустом ломаемых веток.

– Ну вот и все. – Витольд обтер снегом перепачканные руки. – Теперь аккуратнее надо. Слава богу, мы на дороге уже.

Он ободряюще похлопал Марьяну по плечу, и та криво улыбнулась в ответ:

– Не собьемся снова-то?