Читать книгу "Синяя веранда (сборник) - Елена Вернер"

Вернер проникался важностью дня, надевая костюм, завязывая гладкий черный галстук вокруг белоснежного воротничка рубашки. Обычно, собираясь на официальное мероприятие, он думал только о том, чтобы все в его облике выглядело уместно, сообразно его должности и событию. Но сегодня он хотел быть чуть более… заметным? красивым?

На кладбище уже чувствовалась всеобщая лихорадочность. Рядом с крестом солдаты выставляли стулья для гостей, на входе дежурила полиция, коллеги Вернера уже раскладывали пресс-релизы, брошюры и списки на большом столе информации. Вернер и сам поддался беспокойству: даже русские беспокоятся, не выйдет ли какого скандала, все ли пройдет ровно. Ему нужен был человек, ответивший бы ему «да». Вернер поискал глазами, нашел и нарочито неторопливо направился к кресту. В этот момент он всей душой любил милую кладбищенскую дорожку, мощенную камнем, за ее узость. Потому что кудрявая журналистка шла ему навстречу, и с ней теперь невозможно было разминуться.

Когда они поравнялись, Вернер сказал:

– Hallo.

Вышло почему-то хрипло, резковато, не дружелюбно, а заносчиво, и девушка удивленно отозвалась, уже пройдя мимо:

– Hallo…

Вернер зажмурился от досады. Не так он себе представлял их утреннее приветствие. Здесь ему пришлось признать, что он все-таки успел прокрутить этот момент в воображении, даже не заметив, когда именно это произошло.

Потом им завладел вихрь маленьких происшествий. Оказалось, что стульев привезли меньше положенного, а один из автобусов, на котором ехали родственники погребенных немцев, сломался в дороге. В довершение всего, второпях пытаясь найти нужный документ, Вернер чуть не вывернул наизнанку свою папку с бумагами, и белые листы разметало во все стороны. Подхваченные ветром, они трепетали и улетали из-под самого его носа, словно издеваясь. Собирая их, он чувствовал, как горят от стыда уши. А ведь ему так хотелось быть сегодня безупречным.

Но хуже всего стало, когда он обернулся. Девушка шла с легкой, едва заметной улыбкой. Она все видела, огорчился Вернер. Журналистка протянула ему упущенный лист бумаги. Кажется, расписание церемонии.

– Spasibo, – пробормотал Вернер.

– Ага, – беспечно отозвалась она и зашагала дальше. Он заметил, что сегодня она надела лодочки на низком каблуке.

А Лара заметила, что под рубашкой у него не майка, а футболка, короткие рукава которой просвечивают на плечах сквозь тонкий хлопок. Взгляд Лары мучительно и медленно скользил по этим плечам, по затылку, переходящему в крепкую, но почему-то все равно беззащитную шею.

Прошел час с тех пор, как она поймала для него листок бумаги. Становилось жарко, даже несмотря на быстрые назойливые облака, впопыхах несущиеся по небу, и Господин Распорядитель снял пиджак. Лара понимала, что ей не стоит крутиться рядом, не стоит смотреть на него, но ничего не могла с собой поделать. «Ему не мешало бы насторожиться», – усмехалась она, понимая всю абсурдность своей тактики. Не было никакой тактики. Тактика подразумевает план действий, какую-то цель, а Лара боялась даже думать про цели, особенно в отношении этого немца. Особенно после того, как заметила на его правой руке кольцо.

На какой руке немцы носят обручальные кольца? Она не знала. Мобильный интернет угрожал обнулить баланс ее телефона, но ей было все равно. Страницы открывались медленно, и Лара нетерпеливо листала пальцем дисплей, по одному и тому же месту. Ну же, скорее! Наконец она нашла ответ. И в груди почему-то ощутимо кольнуло, булавкой царапнуло.

Проходя мимо того места, где еще недавно разлетелись бумаги, девушка обратила внимание на что-то поблескивающее в траве. Ручка, темно-зеленая, в малахитовом корпусе, с серебристой кнопочкой и тонким стержнем. Лара в нерешительности покрутила ее в руках. Она была почти уверена, что ручку обронил ее Господин Распорядитель. Недолго поколебавшись, девушка сунула вещицу в карман джинсов, чтобы при случае – а она очень надеялась, что случай подвернется, – отдать ее владельцу. Сегодня он был отстраненный, еще более деловитый и официальный, и, признаться, Лара его побаивалась. Когда он общался с коллегами и, судя по тону, отдавал распоряжения, в линии его рта проступало что-то жесткое, незнакомое. Сегодня Лара боялась его отвлекать. Да и негоже лезть к серьезному женатому человеку со всякими глупостями, убеждала она себя.

«Серьезный человек», впрочем, все равно лишал ее покоя. Она научилась безошибочно выхватывать его из толпы, хотя людей на кладбище становилось все больше. «Мы передвигаемся по кладбищенскому полю, как фигуры по шахматному», – почудилось Ларе в какой-то миг. И тут же в ответ на ее мысль голубоглазый немец прошел мимо. Настроение его, менявшееся быстрее погоды, снова было лучезарное – он насвистывал залихватскую мелодию. То ли Ларе показалось, то ли мужчина действительно замедлил шаг рядом с ней. В любом случае его музыкальные данные девушка оценила. Но ей тут же пришлось себя одернуть – вообще, уместно ли все это? Лара постоянно чувствовала себя неловко: это ведь кладбище. А она скачет по нему, как трясогузка, и мысли ее заняты совсем не скорбью.

Девушка приказала себе сосредоточиться и приняться за дело. Стали прибывать первые автобусы с немцами, родственниками тех погибших, кто останется лежать здесь. Лара ныряла в толпу, с кем-то заговаривала и узнавала маленькие истории судеб – с той стороны. О не вернувшемся с войны отце, об умершем в русском плену дяде, о старшем брате, чьим местом гибели считали Литву, пока не пришло известие, что он – здесь.

– Все, что я помню, что он присаживался на корточки и я забиралась ему на шею. – Сухонькая седая немка в шляпе рассказывала это не Ларе, а пожелтевшей фотографии, на которой молодой парень прислонился к блестящему боку легкового «Вандерера». – Сабрина, говорил он мне, держись крепче, мы взлетаем. А потом вставал, со мной на плечах. И мне казалось, это так высоко-высоко…

Ветер шелестел в диктофоне, мешал, и у Лары уже не было возможности отстраниться, положившись на красный мигающий огонек Rec. Она вслушивалась в слова, впуская их в себя, и в ней сквозили картины из чужого прошлого, прошлого тех, кто был врагом, но кому эта вражда тоже причинила горе.

В кармане все еще ждала зеленая ручка. Лара хотела отдать ее и в то же время хотела оставить себе – на память.

Господин Распорядитель вышагивал взад-вперед у входного павильона. Он разговаривал по телефону, и девушка выжидательно застыла неподалеку. Наконец мужчина убрал телефон и откинул упавшие на лоб волосы. Лара вздохнула и быстрее, чем успела бы одуматься, шагнула ему навстречу.

– Excuse me… Is it yours? I’ve found it there… – Она протянула ему ручку. Он отступил назад:

– No, not mine.

– Ok.

Она развернулась с улыбкой и быстро отошла, чувствуя себя полной дурой. Надо же, в кои-то веки решила проявить инициативу! Как жалко, должно быть, она выглядела…

Все еще негодуя на себя и – почему-то – на него, Лара дошла до стола информации и оставила ручку там. Кому-нибудь пригодится. А ей чужие вещи не нужны.