Читать книгу "История одной семейки - Кристина Нестлингер"

Йоши снова натянула свитер.

— Парочка осталась внутри, они потом вышли вместе с гноем, потому что родители даже не пустили меня к врачу, чтобы тот не заявил куда надо. У меня все тело было в синяках!

Йоши снова легла.

— Я правда не могу домой, правда, — сказала она еле слышно, — этого раза я не переживу. Честно. Когда он принимается за меня, я так чудовищно боюсь, даже не могу описать.

Йоши отвернулась к стене.

— Однажды, — продолжила она монотонно и тихо, — он набросился на меня как сумасшедший, и я хотела выпрыгнуть в окно. И выпрыгнула бы, если б мать в меня не вцепилась. Точно бы выпрыгнула! Хоть мы и живем на шестом этаже…

Меня затошнило. Резинки внутри повисли, как мертвые. Я прилег рядом с Йоши на диван.

— Если бы только брат был здесь, — зашептала Йоши куда-то мне в шею, — он единственный, у кого хватает смелости перечить ему. Мать, наверное, тоже боится. А может, ей просто плевать. Не знаю!

Я прижал Йоши к себе, очень крепко, потому что она дрожала.

— Раньше я убегала к бабушке, — говорила Йоши. — Она меня защищала, просто-напросто выкидывала его из дома, хотя она и его мать. Он угрожал, что заберет меня с полицией. Но так этого и не сделал, потому что трясется над своей репутацией. Заявить в полицию — это для него позор. Я оставалась у бабушки пару недель. Потом меня забирала мама. А он делал вид, что ничего не случилось. Но теперь бабушка в богадельне. У нее с головой не все в порядке. Она меня даже не узнает.

— А больше у тебя никого нет? — спросил я.

— Нет, — сказала Йоши, — никогошеньки. Совсем никого. Если тебе не придет в голову, как мне быть, — тогда я не знаю, что делать. Знаю одно — больше я домой не вернусь. Никогда!

Я старался спокойно и хладнокровно придумать что-нибудь. Мне пришло в голову, что моя драгоценная семейка при каждой гуманитарной катастрофе на земном шаре носится с идеей усыновить ребенка оттуда, ведь это, как говорит мама, естественный долг сознательного гражданина, живущего в экономически и политически благополучной стране. До сих пор с усыновлением ничего не получалось — наверное, потому что люди, которые и так уже все потеряли, не желали расставаться еще и со своими детьми.

И я подумал: раз уж моя семейка регулярно демонстрирует готовность взять детей из Чили, Польши, Камбоджи или Сахеля, им должна подойти и Йоши. И еще, подумал я, не зря же моя мать — умный и хитрый адвокат? У нее обязательно должно получиться вырвать Йоши из рук сумасшедшего отца. Говорят, при желании можно на любого найти управу. А такого старого драчуна легко признать невменяемым, недееспособным и засунуть в психушку. Мы же не в такой стране живем, где чокнутым отцам все позволено!

Я решил, что наше единственное спасение — мама.

Я подошел к письменному столу, там стоит мамин телефон. Набрал ее рабочий номер. Секретарша подняла трубку и сказала, что никак не может отрывать мою мать, она ужасно занята. Но я настоял, чтобы нас соединили. И тут же услышал характерное щелчок, которое раздается каждый раз, когда кто-то любопытный в нашем Доме снимает трубку спаренного аппарата, чтобы подслушивать. Только мне было на это плевать. Секретарша еще чуть-чуть потянула волынку, соединила меня с мамой, и мама отозвалась каким-то придушенным голосом. Я хотел рассказать ей о проблемах Йоши, но она не дала мне произнести ни слова.

— У меня сейчас нет времени, — сказала она. — Но самое позднее через два часа я буду дома. И хочу, чтобы ты тоже был там! И мы все обсудим!

Я сказал маме, что дело вовсе не в идиотской вечеринке, но и двух слов не успел произнести, как она загрохотала: не будь, мол, таким бесстыдником, не преуменьшай проблему, а идиотский тут один только ты, это видно по твоему неслыханно кошмарному поведению!

— А теперь помолчи! — заорал я в трубку. — И послушай меня!

— Через два часа я буду дома и там тебя послушаю! — заорала мама в ответ.

— Нет, ты послушаешь сейчас! — заорал я. — Речь о моей подруге Йоши, и это дело жизни и смерти!

Теперь мама была готова меня выслушать. Так коротко и ясно, как только мог, я описал отчаянное положение Йоши. И что же сказало мне в ответ это недоразумение? Оно спросило:

— Зачем же она прогуливает школу и ворует деньги, если знает, на что способен ее отец?

— Это сейчас не обсуждается! — возопил я, почти рыдая от ярости и разочарования.

— Нет, конечно нет, — отозвался мамин голос, — обсуждается только то, как мне тебя, дурака, вытащить из этой мерзкой школьной истории! Если б у тебя хотя бы оценки были не такие паршивые! Тогда я смогла бы совсем иначе разговаривать с ними в школе!

Не знаю, сколько раз еще я пытался объяснить ей, что рядом со мной совершенно отчаявшаяся девчонка, которой надо помочь сию минуту. Все было зря. Мама перебивала меня всякими «Не увиливай от темы!», «Через два часа я буду дома!», или «Если ее и вправду избивают, ей надо обратиться в органы опеки, там разберутся!», или «Займись лучше своими собственными проблемами!», или «Не мели чепухи, дорогой сын!».

Я не хотел верить в то, что моя родная мать оказалась такой упрямой, равнодушной и бесчувственной. Даже когда я снова начал все сначала и принялся объяснять положение Йоши, а она просто-напросто повесила трубку, я не сдался. И снова набрал ее номер. Но на этот раз секретарша была непреклонна. Моя мать больше не желает говорить со мной по телефону, сообщила она. Я заорал:

— Тогда пошли вы все в жопу!

И швырнул трубку на рычаг.

Йоши встала с дивана.

— Это все из-за вечеринки? — спросила она. — Ты ведь сказал матери, что дело вовсе не в ней.

Я рассказал Йоши все, умолчав о том, что ее представили как поставщика наркотиков и директор школы силится узнать, как ее зовут. Только этого ей сейчас не хватало!

— Значит, ты и сам завяз по уши, — вздохнула Йоши.

Я покачал головой, хотя и сам чувствовал, что завяз, и даже не по уши, а куда глубже. Но к сложностям, которые меня могли ожидать, это ощущение не имело никакого отношения. Ну парочка несерьезных директорских обвинений, ну один неразрешенный уход из школы — такое не может довести меня до отчаяния.

Но я чувствовал себя с головы до ног в дерьме! С ног до головы заляпанным кучей сумасшедших, злобных и тупых людей! Одноклассники, которые топят друг друга, чтобы спасти свою шкуру, семья, которая верит любым обвинениям, только не мне. И самым мерзким было то, как препогано повела себя мама.

Йоши посмотрела вокруг, увидела картину на стене — красное пятно с черной полосой поверх — и сказала:

— А у тебя странная комната, ни у кого такой не видела. Я сказал ей, что это вовсе не моя комната, а мамина, а в свою я провести ее не мог, ведь там четыре истеричные бабы проводили обыск, чтобы найти наркотики. Йоши вздохнула и запустила пальцы в черный ежик.