Читать книгу "Россия в огне Гражданской войны: подлинная история самой страшной братоубийственной войны - Армен Гаспарян"

15 января 1920 года Верховный правитель России Александр Васильевич Колчак был арестован чехами и передан Политцентру. Чрезвычайная следственная комиссия начала допросы, и пока они продолжались, власть в Иркутске перешла к большевистскому Временному революционному комитету. К городу приближались сохранившие боеспособность части Колчаковской армии под командованием генерала Войцеховского. Они выдвинули ультиматум: если им выдадут адмирала, они обойдут Иркутск стороной. Находившаяся в одной тюрьме с Колчаком его гражданская жена Тимирева сумела сообщить ему о требовании каппелевского полка. На это бывший верховный правитель России ответил: «Это лишь ускорит развязку».

Александр Васильевич оказался прав. В ночь на 7 февраля 1920 года его повезли на расстрел. Ярко светила луна. Поставили адмирала Колчака и его премьер-министра Пепеляева на взгорке. Взвод поднял винтовки. Руководил расстрельной командой иркутский комиссар Бурсак. Он предложил Александру Васильевичу завязать глаза. Колчак отказался, выразил лишь желание покурить в последний раз. 46-летний адмирал держал папиросу невозмутимо, ни один мускул не дрогнул на его лице. Он бросил окурок, застегнулся на все пуговицы и вытянулся по стойке смирно, словно принимая парад верных ему частей.

На часах было пять утра. «Взвод, по врагам революции пли!» – крикнул Бурсак. Адмирал и министр упали. Для верности были сделаны и контрольные выстрелы. Тела Колчака и Пепеляева утопили в проруби. Спустя ровно год Иван Бунин писал: «Молча склоняю голову перед Его могилою. Настанет день, когда дети наши, мысленно созерцая позор и ужас наших дней, многое простят России за то, что все же не один Каин владычествовал во мраке этих дней, что и Авель был среди сынов ее».

До сих пор историки спорят о том, кто же отдал приказ о расстреле Колчака. Было принято считать, что проявил инициативу иркутский военно-революционный комитет. Но на самом деле не обошлось без участия Ленина. Не так давно была обнародована записка лидера большевиков председателю Реввоенсовета 5-й армии Склянскому: «Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступили так и так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске». В годы русской смуты офицеров уничтожали по всей стране, без лишней идиотской волокиты, как выражался Ленин. Офицерам белых армий зачастую перед смертью связывали руки колючей проволокой. «Носили на груди терновый христианский венец – возьмете его с собой», – шутили побеждавшие в Гражданской войне.

Но из этого вовсе не следует модное сегодня утверждение, что белогвардейцы были святыми. Ничего подобного. Преступлений они совершили с избытком, ни в чем не отличаясь от большевиков с их расстрелами по классовому признаку.

И начался террор задолго до Колчака. 11 сентября 1918 года при подавлении крестьянского выступления в Славгородском уезде головорезы атамана Анненкова убили 500 человек. Они же сожгли дотла деревню Черный Дол, расстреливали и вешали даже жен и детей крестьян. Не сильно отстали от них казаки атамана Дутова. 9 мая 1918 года после взятия села Александров-Гай ими было закопано заживо 96 взятых в плен красноармейцев.

Потом наступила эпоха Колчака. Еще более кровавая. Высылка и расстрел эсеров. Член ЦК партии социалистов-революционеров Раков оставил по этому поводу безукоризненные воспоминания: «Омск просто замер от ужаса. Убитых было бесконечное множество, во всяком случае, не меньше 2500 человек. Целые возы трупов провозили по городу, как возят зимой бараньи и свиные туши. Пострадали главным образом солдаты местного гарнизона и рабочие».

Жертвы Колчака. Сибирь заливали кровью многочисленные колчаковские атаманы

Дальше – больше. 3 декабря 1918 года Совет министров в целях сохранения существующего государственного строя и власти Верховного правителя скорректировал статьи Уголовного Уложения Российской империи от 1903 года. Отныне устанавливалось наказание в виде смертной казни как за покушение на Верховного правителя, так и за попытку насильственного свержения власти, отторжения территорий. В условиях Гражданской войны последний пункт мог трактоваться особенно широко, что регулярно и происходило, особенно в свете особенностей мобилизационной политики Колчака. Загоняли в армию, используя нехитрый арсенал в виде арестов и расстрелов. В довершение всего правительство приняло решение реквизировать у крестьян и лошадей. Таким образом, деревня лишалась не только пахарей, но и тягловой силы. Надо ли после этого удивляться тому, что в тылу у адмирала развернулось масштабное партизанское движение?

Плюс ко всему, Колчак категорически не хотел отвлекаться на такой, с его точки зрения, незначительный пустяк, как земельный вопрос. Только в апреле 1919 года до него дошли руки. Но, как обычно у представителей Белого движения, результат никого не устроил. Колчак не рискнул сразу отбирать землю, дарованную советской властью. Понимал, чем это может грозить армии, где большую часть составляли мобилизованные крестьяне. После долгих споров в правительстве решили сохранить землю каждому, кто произвел посев или подготовил условия для посева. На этом – все. Колчак решил отложить решение первостепенного вопроса до созыва Учредительного собрания. При этом нельзя сказать, что сам он этот потенциальный государственный орган очень любил. В идеале он, видимо, хотел вернуться к Столыпинским реформам.

Союзников в этом он, разумеется, не нашел. Крестьянству больше грела душу советская методика решения этого вопроса. Офицерство также не выражало бурного восторга, поскольку считало, что многих надо пороть нещадно и ежедневно, чтобы навсегда выбить революционную дурь. Неслучайно начальник главного штаба генерал Лебедев в знак протеста против декларации перестал посещать заседания правительства. Умнейший поступок, ничего не скажешь.

Результаты не замедлили сказаться. Режим адмирала оказался жестче для населения, чем пресловутый ленинский военный коммунизм. Это даже не нуждается в доказательствах в силу хотя бы того простого факта, что, несмотря на временные колебания крестьянства, оно в массе своей поддержало в Гражданской войне красных. Даже премьер-министр Вологодский, уходя в ноябре 1919 года в отставку, в сердцах сказал Колчаку: «Самые лояльные люди готовы броситься в преступные авантюры в поисках выхода из невыносимого положения. Авторитет правительства, а также ваш личный, падает с каждым часом». Доигрались.

Профессиональный военный, искренний патриот своей Родины умудрился построить такой режим, что против него восстали почти все. И это при том, что модель государства и у белых, и у красных включала в себя одинаковую доминанту – цель превалирует над человеческой жизнью, несмотря на многочисленные политические заявления. Но даже на этом фоне Колчак выделился. Он потом на допросах будет отказываться от всего, что связано с белым террором. В первый раз услышит, что контрразведка в Омске пытала одного из пленных большевиков на дыбе. Он скажет, что никогда не слышал про расстрелы заложников. Но допускал, что иногда, конечно, перегибы случались. Например, что в одной деревне крестьянам отрезали уши и носы. Время неспокойное, этикет смешон, на войне всякое случается…