Читать книгу "Россия в огне Гражданской войны: подлинная история самой страшной братоубийственной войны - Армен Гаспарян"

Монархически настроенные офицеры и генералы с огромным трудом терпели сибирское правительство. Ничего удивительного в этом нет, если вспомнить, что эсеры, составлявшие основу омской Директории, до этого охотно убивали царских министров. Поэтому в головах бывших офицеров императорской армии все чаще и чаще стали появляться мысли о необходимости установления военной диктатуры. Но кого выдвинуть в диктаторы? Генерал Алексеев мертв, генерал Деникин популярен, но находится слишком далеко. В результате выбор заговорщиков пал на Александра Васильевича Колчака. 18 ноября 1918 года переворот состоялся, члены правительства были арестованы. Весьма символично, что 18 ноября 1799 года Наполеон сверг Совет пятисот, начав править Францией единолично. Впрочем, сам Колчак об этой исторической параллели даже не задумывался.

В Советском Союзе потом много писали о том, что заговорщиков поддерживали союзники, которые уже обо всем договорились с Колчаком. Однако документов, подтверждающих это, так до сих пор и не найдено. Как нет и свидетельств того, что адмирал принимал активное участие в заговоре. Сам он впоследствии на допросах отрицал свою причастность. Так или иначе, но власть вручили Колчаку, произвели его в полные адмиралы и провозгласили Верховным правителем России. В своем обращении к гражданам страны новоявленный диктатор писал: «Приняв крест этой власти, объявляю: главной своей целью ставлю победу над большевизмом, установление законности и порядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает. Призываю вас, граждане, к единению, к борьбе с большевизмом, труду и жертвам».

Уже потом, в эмиграции, бытовало мнение, что выдвижение Александра Васильевича в верховные правители России было роковой ошибкой антибольшевистских сил: дескать, Колчак осенью 1918 года не обладал таким влиянием, требовавшимся для победы в Гражданской войне. Бывший военный министр Временного правительства Гучков, сделавший все возможное для полного развала фронта в 1917 году, писал: «Совершенно разбитым, надломленным, потерявшим самообладание забрался Колчак на ту высоту, на которой как раз требовались те высокие качества, каковыми он обладал в предшествующий период».

Безусловно, это крайнее мнение. Но ведь и другие лидеры русской эмиграции считали, что Колчак как полководец и тем более политик мало соответствовал отведенной ему роли. Барон Будберг, близко знавший адмирала, к примеру, вспоминал: «Зачастую складывалось впечатление, что Колчак совершенно не понимал обстановки и не мог в ней разобраться. И вообще, он был далек от того, что совершалось от его имени». Впрочем, большинство продолжало считать, что если кто и мог бы спасти страну от большевизма, то только адмирал.

Колчак достаточно ясно сформулировал свою цель – искоренение ленинских идей по всей России. Обратите внимание на слово «искоренение». Адмирал прекрасно понимал, что идею уничтожить нельзя. Ее можно заменить только другой идеей.

Самой популярной в рядах борцов с большевизмом была мысль о нейтралитете армии. Народ сам должен был определить будущее устройство России. Для этого планировалось созвать Учредительное собрание. Но не то, которое, по выражению Александра Васильевича, запело «Интернационал» и было разогнано матросом.

Кстати, судьбы многих членов этого Учредительного собрания, эсеровские депутаты которого оказались на территории, подконтрольной Верховному правителю, сложились, пожалуй, более трагически, чем при большевиках. Арестованных министров без всякого суда расстреляли в декабре 1918 года на берегу Иртыша. Произошло это злодейство не по приказу Колчака, а стало самоуправством нескольких офицеров Сибирской армии. Все участники расстрела были отданы под трибунал. Эта трагедия в очередной раз убедительно доказала: в тех условиях, в которых пребывала тогда Россия, ни о какой демократии не могло быть и речи.

«Он был чистый идеалист, убежденный раб долга и служения идее и России. Истинный рыцарь подвига, ничего себе не ищущий и готовый всем пожертвовать» – так отзывался о Колчаке барон Будберг. Насколько же эта характеристика не соответствует образу безжалостного палача трудового народа, как называли адмирала большевики! Лозунг Ленина «Все на борьбу с Колчаком» до сих пор актуален. Если полистать многочисленное наследие советского агитпропа, то окажется, что не было у страны врага страшнее со времен татаро-монгол, а победил его буквально в одиночку настоящий рыцарь земли Русской, народный заступник Михаил Тухачевский. «Красный Бонапарт» поразил контрреволюцию в самое сердце.

Звучит красиво. Только вот с моральными качествами авторы этой теории перестарались. Достаточно, например, вспомнить, что тот самый Тухачевский прославился задолго до революции. Еще будучи кадетом, он однажды вынес после литургии из храма во рту причастие и выплюнул его на съедение собакам. Комментарии, что называется, излишни. А вот Колчака современники оценивали совсем по-другому. К примеру, архимандрит Русской православной церкви за рубежом Константин Зайцев писал, что в его памяти навсегда остался стальной силуэт боевого вождя, сочетающего отменное личное мужество с мягкой простотой.

Маршал М. Н. Тухачевский.

Его не зря называли «красным Бонапартом»

Но Бог (или госпожа военная удача, кому как нравится) недолго хранил адмирала. Уже к осени 1919-го Колчак был вынужден вести войну фактически на два фронта. С запада наступала 5-я армия красных, на востоке, в тылу, разгоралась партизанская война, руководимая эсерами. В ноябре адмирал покинул Омск. Но когда поезд Верховного правителя подходил к Иркутску, оказалось, что город уже в руках Политцентра – органа, совместно созданного эсерами, меньшевиками и большевиками.

Они потребовали от чехов выдачи им Колчака, председателя его Совета министров Пепеляева и всего золотого запаса. Взамен чехословацкому корпусу обещали возможность беспрепятственно вернуться на родину. В который уже раз за историю Гражданской войны союзники предали Белое движение. Генерал Жанен тогда сказал: «Мы психологически не можем принять на себя безопасность адмирала. После того, как я предлагал ему передать золото на мою личную ответственность и он отказал мне в доверии, я ничего уже не могу сделать»

В окружении Колчака возник план отступления в Монголию. Но уходить, как оказалось, было уже не с кем: личный конвой таял на глазах. Последнее, что оставалось, – переодеться в солдатскую шинель и затеряться в одном из эшелонов с чехами. Но адмирал решительно отверг такой план. Почему? Возможно, ответ на этот вопрос мы найдем в воспоминаниях его соратников. Барон Будберг уже в эмиграции достаточно жестко высказался на этот счет: «Жизни в ее суровом, практическом осуществлении адмирал не знал и жил миражами и навязанными идеями».

Но это скорее исключение из правила. Большинство участников Белого движения были согласны с бывшим министром правительства Колчака Георгием Гинсом: «Адмирал сделал все, что мог, и прошел крестный путь. Как постоянный укор, будет он преследовать тех, кто взял на себя неблагодарную роль предателей и чья вина привела Гражданскую войну к такому страшному финалу».