Читать книгу "Быстрее молнии. Моя автобиография - Усэйн Болт"

* * *

В 2005 году я начал набирать форму: в июне выиграл Гран-при в Нью-Йорке и на чемпионате Ямайки в Кингстоне, месяц спустя пришел первым на чемпионате Центральной Америки и Карибских островов в Нассау и даже пробежал 200 метров со временем 19,99 в Лондоне. Этот результат опять поднял мое имя в рейтингах, и меня снова считали одним из самых сильных соперников в спринте, вспомнили о таланте. Появилось ощущение, что я снова могу реализовать потенциал и прославить свое имя.

Сначала мы хотели участвовать в ряде соревнований сезона 2005 года и продолжать работать над физической подготовкой. Результаты оказались лучше, чем мы предполагали. Внутренне я тоже изменился, и когда в 2005 году пришло время чемпионата мира в Хельсинки, я уже чувствовал себя достаточно сильным. На тот момент тренеру удалось пробудить во мне «инстинкт убийцы». Он сказал, что я стану чемпионом на 200 метрах в этом году, только сохраняя холодный и трезвый ум.

Пока я летел через Европу в Финляндию, я чувствовал свою силу. Я много думал о проделанной моим тренером работе и о том, как это изменило мое состояние на беговой дорожке и в обычной жизни. Я был в прекрасной форме: живот хорошо накачан, на бедрах и икрах обозначились вены. Я вырос и окреп в психологическом плане без лишнего физического напряжения и интенсивных нагрузок. У меня больше не возникало ни сомнений, ни вопросов.

Были внесены технические изменения в стиль моего бега – тренер сократил шаги. Как оказалось, я слишком далеко ставил ноги, из-за чего терял контроль и соответственно скорость. Даже после всех улучшений мы с тренером продолжали искать правильный путь. На тот момент мы пытались аккуратно балансировать между работой над природным талантом и сколиозом. Тренировочная программа на выносливость была сокращена, а самая длинная дистанция, которую я бегал в Racers Track Club, не превышала 500 метров. И даже тогда я выполнял один длинный спринт за тренировку. Пока я отдыхал неподалеку от тренировочного трека, тренер выслушивал мои мысли и впечатления от тренировки. Он был механиком, который прислушивается к двигателю спортивной машины и при малейшем сбое или ворчании регулирует ее настройки.

Всех этих изменений оказалось достаточно, чтобы изменить мои результаты. Я был практически уверен, что смогу заработать медаль в Хельсинки, и СМИ восхваляли меня с прежней силой, что было весьма приятно. Но было решено, что даже если я не получу медаль, Финляндия будет возможностью набраться опыта. Это было мудрое решение. Для новичка там были совсем другие условия для соревнований: холодная и сырая погода, с чем мне приходилось все чаще сталкиваться, выступая в Северной Европе.

Когда начались соревнования, я наслаждался тем, как легко я прохожу через отборочные туры. Тело было сильным, а шаги такими, как надо.

Туры: первое место, 20,80 секунды.

Четвертьфинал: второе место, 20,87 секунды.

Полуфинал: четвертое место, 20,68 секунды.

Слабый результат в полуфинале показал, что у меня не было никаких преимуществ перед финальной гонкой. Меня поставили на первую беговую дорожку, что было большой неприятностью для всех высоких спринтеров, потому что там тело больше напрягается при прохождении поворота[8]. А еще я по-прежнему боялся, что провалюсь на всех крупных забегах с первого раза.

«Перестань, Болт, забудь об Афинах, – думал я. – Просто сделай это!»

Но я был потрясен – то, что произошло дальше, стало настоящим уроком концентрации. Как и говорил тренер, Хельсинки оказался очень холодным городом, и всю ночь лил дождь. Я был молодым и относительно неопытным спринтером из Ямайки, замерзающим в своем вымокшем спортивном костюме, и ситуацию не спасло то, что потом случилось.

Сначала американский спринтер Джон Капел не вышел на стартовую позицию. Вместо этого он присел на край трека и поднял руку, что создало паузу; затем всякий раз, когда нас звали на позиции, старт откладывался. А кроме этого, американец слегка ослабил свои шиповки на датчиках сжатия на стартовых блоках. Технология позволяла регистрировать фальстарт, и каждый атлет должен был прочно расположить свои ноги на панелях, чтобы обозначить начало забега. Судьи велели ему прекратить это. Чем дольше мы стояли под дождем, тем больше я замерзал.

Я был расстроен. «Зачем ты это делаешь? – подумал я. – Почему бы просто не стартовать?»

«Болт, я увидел совершенно другого человека на беговой дорожке. Ты бежал по первой дорожке, и большинство атлетов давно выбыли бы из соревнования, а ты показал себя соперником, настоящим зверем. В тебе забилось сердце чемпиона».

Я не понимал, что за ерунда происходит. Моя ямайская задница и так страдала под дождем, а с каждой минутой промедления я все больше и больше замерзал, но все равно был достаточно сконцентрирован, и с выстрелом пистолета сорвался и вырвался в лидеры на повороте, что было неслыханно для атлета, бегущего по первой дорожке. Когда мы прошли поворот, меня начали догонять четверо американцев – Капел, Джастин Гатлин, Уоллес Спирмон и Тайсон Гэй. Мои ноги и спина были сильными, и мощь, которой не хватало в Афинах, снова вернулась. Но когда я попытался сделать дополнительный шаг, вдруг что-то пошло не так. Словно какая-то сила схватила меня за заднюю часть ноги и вызвала судорогу. Промедление заморозило все мои мышцы, и теперь они лопались, как резиновые ленты.

«Ничего себе!» – подумал я. Надо было замедлиться.

Я стиснул зубы и пришел к финишной черте последним. Мое время было ужасным – 26,27 секунды, но даже со своей чертовой хромотой я не собирался отступать. Я должен был финишировать, но вот тут-то и произошла самая странная вещь. Когда я сходил с трека, тренер выглядел счастливым, и на его лице сияла широкая улыбка.

«Какого черта? – подумал я. – Чему он так обрадовался?»

Миллс положил руку мне на плечо.

– Болт, я увидел совершенно другого человека на беговой дорожке. Ты бежал по первой дорожке, и большинство атлетов давно выбыли бы из соревнования, а ты показал себя соперником, настоящим зверем. В тебе забилось сердце чемпиона.

Факт, что я повысил уровень в финале крупного чемпионата, доказал тренеру, что он правильно угадал во мне решительность, которую раньше не замечал. Я продемонстрировал такое твердое внутреннее намерение, которое даже он не ожидал увидеть. И тренер воспринял это как знак первоклассного потенциала. Я не знал, но чемпионат в Хельсинки стал первой подсказкой тренеру, что вместе мы можем сделать нечто великое. Я считал его план сумасшедшим. В моем представлении, абсолютно ничего хорошего в финишировании последним не было.

Глава 7. Преодоление Момента Невозврата

Говорят, что все спринтеры одинаковы. Говорят, что все мы бездельники, которые бегают за девушками, гоняют на машинах и режутся в видеоигры. А еще говорят, что мы любим поспать. Я неуверен, что эти стереотипы работают в отношении всех бегунов на короткие дистанции, но в моем случае это было стопроцентное попадание, особенно когда речь шла о лежании в кровати.