Читать книгу "Восставшие миры - Фрэнсис Пол Вилсон"

— Помню! — вставил Брунин. — Почти два года назад…

— Точно. Это была дочь Эрика Бедекера. Теперь у него нет наследников. С момента бегства Лайзы он пытался добиться для себя исключения из закона «один ребенок на одного человека», но даже за свои деньги не смог его купить. И не мог улететь во внешние миры, чтоб родить там ребенка, который считался бы их гражданином, не имеющим права на частную собственность в Солнечной системе. У него осталась единственная возможность спасти свою честь.

— Какая же, позвольте спросить? — сказал Эрик Бедекер, войдя в дальнюю дверь.

— Месть.

Подобно большинству землян, Бедекер был чисто выбрит. Брунин оценил его возраст в шестьдесят-семьдесят стандартных лет, хотя двигался он как совсем молодой человек. Вид и манеры типичные для людей, попадавшихся им на глаза после прибытия из внешних миров. Отличался он только объемом. Видно, магнат астероидной горнорудной промышленности обладал не меньшим аппетитом к еде, чем к деньгам и власти. Усевшись, занял почти половину старинной банкетки, указав гостям на два кресла перед холодным камином.

— Вы оба не похожи на флинтеров, — заметил он, когда Брунин с Ла Нагом сели напротив.

— Мы не флинтеры, — подтвердил Ла Наг. — Я — толивианец, связанный с представителями Флинта.

— Как я догадываюсь, Флинт передумал насчет моего прошлогоднего предложения.

— Нет.

— Значит, нам говорить больше не о чем.

Бедекер приподнялся с диванчика.

— Разве вы не желаете свергнуть и уничтожить Империю внешних миров? — быстро спросил Ла Наг. — Разве не предлагали жителям Флинта немыслимо крупную сумму за помощь в этом деле?

Магнат снова сел, озабоченный и встревоженный.

— Это секретные сведения.

— Флинтеры рассказали о сделанном предложении группе, в которую я вхожу, — объяснил Ла Наг, передернув плечами. — Поэтому я сюда прилетел. Я могу вам помочь, хотя мне не нужны ваши деньги. Хочу только узнать, желаете ли вы стать участником и свидетелем краха Империи?

Бедекер дважды медленно кивнул:

— Желаю. Сильней, чем когда-либо думал. Она меня лишила единственного оставшегося ребенка. Теперь у меня нет наследников, нет возможности продолжить династию и начатое дело.

— И все? Вы задумали свергнуть двухсотлетнюю власть исключительно из-за несчастного случая?

— Да!

— Почему же не думали свергнуть земное правительство после смерти первого сына?

Бедекер прищурился:

— В ней я считаю виновной бывшую жену. Кроме того, земную бюрократию не свергнешь… Чтобы развязать этот узел, нужна планетарная бомба.

— Наверняка есть другие причины. Я должен знать какие, ибо мой план во многом зависит от вас. Вдобавок я рискую своими людьми и собственными средствами…

— Вы не поймете.

— Попробуем.

— У вас есть дети?

— Дочка.

Судя по выражению лица, Бедекер удивился не меньше Брунина.

— Никогда не думал, что у революционеров имеются семьи. Ну ладно… В таком случае вам будет ясно, что значит всю жизнь готовить к предназначенной роли дочь, которая удирает на ферму на самом краю мироздания!

— Дочь — не собственность. Вы от нее отреклись?

— Она не обращала на это внимания! Без конца твердила… — Голос магната прервался.

— Старалась помириться?

Бедекер кивнул:

— Приглашала приехать ее навестить, как только они заведут собственное хозяйство. — Глаза его наполнились слезами. — А я отвечал, что до моего приезда она успеет умереть и лечь в могилу…

— Понятно, — тихо пробормотал Ла Наг.

— Теперь хочу видеть Метепа с его толстой задницей и прогнившей Империей мертвыми и забытыми! Похороненными, как моя Лайза…

Брунин смотрел, слушал и восхищался Ла Нагом, умело свернувшим беседу в нужное ему русло. Он пришел к чрезвычайно могущественному человеку и все-таки полностью контролировал ситуацию.

— Значит, мы это устроим, — с ошеломляющей дерзостью объявил Ла Наг. — Но для успеха мне нужно ваше содействие. То есть, я имею в виду, полное содействие. Которое может вам стоить всего состояния.

Бедекер в свою очередь передернул плечами:

— Мне некому что-нибудь оставлять. Когда я умру, родственники накинутся на предприятия Бедекера, разорвут их в клочки и утащат остатки домой. Я с большим удовольствием им вообще ничего не оставлю. Пусть предприятия Бедекера послужат мне памятником. Долго еще будут жить после моей смерти. Ну что же…

— Предлагаю сделать вашим памятником рухнувшую Империю. Нравится?

— Может быть. — Бедекер пристально посмотрел на Ла Нага. — Только, прежде чем отдавать свои деньги, мне хочется услышать гораздо, гораздо больше громогласных обещаний.

— Мне не нужны ваши деньги, ни единой солнечной кредитки. Вам просто надо будет перераспределить активы, которые навсегда останутся вашими.

— Любопытно. Как именно перераспределить?

— Охотно объясню в конфиденциальной беседе, — ответил Ла Наг, бросив взгляд на Брунина. — Не хочу тебя обидеть, но ты пока еще не имеешь допуска к подобной информации.

— То есть ты мне не доверяешь? — Брунин сорвался с места.

— И так можно сказать, — согласился Ла Наг с равнодушием, доводившим до бешенства.

Брунин с трудом сдержал желание вцепиться в тощую шею толивианца и придушить, пока глаза не вылезут из орбит. Однако сумел повернуться и выйти.

— Дорогу сам найду.

Впрочем, ничего искать не потребовалось. За дверью большого зала ждала вооруженная охранница, показала, где выход, оставила его одного, хоть он знал, что за ним все время наблюдают из окон.

Снаружи было холодно, ветрено, ясно, но тяжело дышалось разреженным воздухом. Все равно, назад нельзя возвращаться. Надо подумать, а думать окутанным злобным туманом непросто.

Шагая по самому краю сетчатой ограды по периметру, Брунин поглядывал вверх и вниз на облака вокруг воздушного острова. Внизу в просветах то и дело мелькал океан. Вдали на западе, куда двигалось солнце, виднелось темное пятно — должно быть, земля, где люди вроде него живут в такой тесноте и давке, что периодически переживают позывы к насилию, краткие взрывы безумия, после чего опять ведут себя нормально. Брунин их понимал. Отлично понимал.

Он оглянулся на особняк и площадку, стараясь вообразить невообразимое богатство, олицетворяемое воздушной усадьбой. Ненавидел богачей за то, что у них всего больше, чем у него. Посмотрел в сторону мегаполиса, который совсем недавно угрожал лишить его жизни, и сообразил, что равно ненавидит и бедняков… Потому что терпеть не может неудачников, всегда испытывая желание вытащить их из нищеты.