Читать книгу "Хроники Монстров - Олег Абрамов"

– Хорошо, Карстен, – мама вид имела серьезный, но несколько смущенный, – у меня к тебе деликатный, но очень серьезный разговор. В свое время я обещала твоему отцу, что именно тебя из всех своих детей не буду всерьез воспитывать и чего-либо от тебя требовать. Разумеется, я знаю, что именно ты после него стал Черным бароном. Мне ранее никогда и не приходило в голову устраивать с тобой серьезные разговоры. Особенных поводов ты для этого ранее и не давал. Смущали меня только твои частые отлучки, из-за которых руководство колледжа, в котором ты обучаешься, уже надоело мне до крайности. Я мирилась с этим, так как знаю, что у тебя имеется огромное количество родовых владений весьма далеко отсюда. Я в них была, я их видела, хоть и не все, поэтому ничего тебе не высказывала по поводу твоих отлучек. Ранее на публике и при дворе ты был образцом, пусть тебя не смущает это выражение, инертности. Никто не мог сказать про тебя ничего определенного, про тебя вообще никто ничего практически не говорил и ничего практически не знал. Ты не засветился ни в одной какой-нибудь выходке. Меня это более чем устраивало. Сейчас же ты вдруг выкинул номер тот еще. Ты, менее чем за сутки умудрился стать самой обсуждаемой личностью при дворе, не хочется даже и думать о том, что, возможно, и в других местах. Теперь при дворе только и обсуждают, как ты заявился вдруг на официальный прием, полюбезничал с двумя всем известными молодыми фрейлинами – графиней Лекстрисс и баронессой Вейбур, после чего увел их обеих и заперся на сутки с ними в апартаментах. Причем, даже не в своих, а своей сестры. Ты выгнал оттуда весь обслуживающий персонал, нагло заявляя при этом, что теперь эти апартаменты должны послужить в качестве любовного гнездышка. У двух девушек имелись кое-какие обязанности в качестве фрейлин, для исполнения которых их пытались вызвать из этих апартаментов. Ты, ничуть не стесняясь достаточно большого количества свидетелей, через домового регулярно посылал всех куда подальше. Дополнительную пикантность всему этому безобразию придает всем известный факт, что Тона Лекстрисс – дочь моей лучшей подруги и главной фрейлины, а Рена Вейбур – внучка начальника Генерального штаба империи. Что ты скажешь по этому поводу?

– Мама, а что тебя смущает, собственно? Я постараюсь отвечать серьезно и придерживаться пунктов предъявленного обвинения. Мне, мама, как тебе известно, недавно исполнилось семнадцать лет. Поскольку я сейчас стал выглядеть, как мужчина половозрелового возраста, а не как подросток, то я и решил, что мне надо предпринять по этому поводу некоторые соответствующие действия. Прошу, мама, не надо преждевременные выводы делать, сначала дослушай меня, а потом будешь судить. Достигнув этого рубежа, я всерьез задумался. А чем мне далее заняться? Я решил, что заняться мне далее следует чем-то таким, что моим предкам было не вполне известным. Мама! Не надо пытаться перебивать, это совсем не то, что ты подумала. В этом дурацком колледже я готов сдать выпускные экзамены экстерном, тем более что их сдача состоится буквально на днях. Сдавать экзамены я готов без всяких скидок, хоть сама в комиссию садись. Поверь, я сдам их без всяких проблем, не нужно мне никакой протекции на этот счет. После экзаменов отправишь меня в Академию безопасности и разведки под вымышленным именем и с вымышленной биографией, прибавив мне десяток-полтора к настоящему возрасту. Согласуй с императором этот вопрос. Тем более, мне известно, что мой старший братец с удовольствием обсудит этот вопрос именно с тобой, а не со мной. Наверное, с твоей подачи, мама, он избегает со мной каких-либо личных разговоров. Не боится, конечно, а просто слушает твои рекомендации. Разумеется, обучение в этой академии не предполагает каких-либо отлучек, иначе моя личность будет немедленно раскрыта, в чем я категорически не заинтересован. Решил перед этим всем устроить себе отвальную, у меня гормоны, знаешь ли, нешуточно разбушевались, секса захотелось зверски. Выбрал для этого мероприятия девушек вполне, на мой взгляд, правильно. Если бы взял для этих целей только одну из них, то у тебя были бы проблемы морального плана, а так – никаких проблем. Никакой их девичьей репутации не испортил – всем при дворе известно, что девицы они разборчивые, но совсем не девочки. Связь со мной нисколько им не повредит, скорее, наоборот, укрепит всех во мнении по поводу их разборчивости и эстетства. Относительно использования апартаментов моей сестренки могу сказать, что мои собственные апартаменты достаточно скромны и в качестве любовного гнездышка не очень подходят. Думаю, что Алиса вовсе не обидится, когда про все узнает. Скорее, ей будет приятно. Что касается твоей подружки, мама, то спросишь у нее (а она пусть в свою очередь спросит Тону), не был ли я мил и любезен, и имеет ли ее дочь какие-либо претензии? С твоего разрешения, мама, удаляюсь, хочу продолжить свой загул. Пожалуйста, займись практическими вопросами обустройства моего будущего. Ты ведь для этого меня вызывала?

– Постой, Карстен. Очень уж ты напоминаешь мне своего отца. Ты и говоришь со мной так, будто ты он и есть. Не надо со мной так. У меня к тебе еще есть кое-какие вопросы. У меня к тебе миллион вопросов! Кого ты обманешь, находясь инкогнито в Академии безопасности и разведки? Там, знаешь ли, буквально все люди очень памятливые на лица, им полагается быть такими!

– Мама, не переживай по этому поводу. Неужели ты не обратила внимания, что на всех моих официальных изображениях последних лет у меня несколько шире нос и скулы, чем есть на самом деле, и я совсем не похож на себя? Стану, к тому же, совершенным блондином, и никто не опознает во мне того, кто я есть на самом деле. Мне ничто не угрожает, кроме вмешательства извне. Предупреждаю, что в этом случае мы с тобой серьезно поссоримся. Если ты сольешь информацию обо мне, то я обижусь настолько, что ты меня десятилетиями после этого видеть не будешь. Покину пределы империи практически навсегда, будешь вспоминать о баронессах и графинях, якобы мною скомпрометированных, как о светлом периоде наших взаимоотношений.

– Ты мне угрожаешь? Как низко.

– Нет. Пытаюсь вразумить тебя, мама. Я мог бы объяснить тебе все десятками способов, но не желаю этого.

– Карстен, – мама явно волновалась, ей было нехорошо. По всей видимости, моя последняя фраза, произнесенная с умыслом, с определенной интонацией и тембром, но совершенно выбивающаяся из контекста разговора, кое-что известное здорово напомнила, – объясни мне, почему ты разговариваешь со мной так, как будто со мной говорит твой отец?

– Мама, надеюсь, больше никогда не будешь задавать этого вопроса, – включил все свои умения, в основном, унаследованные от нее же самой, и голосовое варьирование по тембру, эмоциональной окраске, и по темпу речи, для того чтобы успокоить ее, – потому, что память моего отца, как у Черного барона, всегда при мне. Как и память всех моих предков. Я, мама, могу узнать про тебя почти все. Если захочу, то буду знать о тебе все, что знал мой папа. Если хочешь знать, мама, то эти две девушки сыграли роль громоотвода. Неужели тебе понравилось бы, чтобы твой сын смотрел бы на тебя глазами своего отца? Неужели ты никогда не понимала, кто такой новый Черный барон? Ты все понимала и знала, только отгоняла от себя эти мысли.

– Правильно ли я понимаю, – выражение лица императрицы-матери было при этом болезненно-искривленным, – что твой папочка передал тебе не только родовые владения Черных баронов и иное наследство, но и свою память?