Читать книгу "Я сбил целый авиаполк. Мемуары финского аса - Эйно Антеро Луукканен"

Мы слонялись вокруг руин, поднимались на кучи мусора, заходили в здания, которые еще стояли. За время пребывания в городе мы видели едва ли десяток людей. Чувствуя себя просто ужасно, мы проехали через Выборг и прибыли в Сайнио, где я оставил много одежды и вещей во время Зимней войны. Возле серьезно поврежденного госпиталя витал омерзительный запах горелого человеческого мяса. Мы поспешно повернули в сторону кладбища Ристамаки, где я намеревался посетить могилу моего маленького сына, который покоился там. Но всюду мы видели пятиконечные звезды между уцелевшими крестами и надгробиями, как мы ни искали, мы не сумели найти даже следов могилы сына.

Вокзал Сайнио и шоссе Терийоки были забиты остовами разбитых танков, бронемашин, тракторов и грузовиков. Мы с большим трудом сумели проехать через это скопище горелой техники. Дом, который мы собирались найти, тоже бесследно исчез. Все, что осталось от этого квартала – фундамент большого склада, трупы и раздувшиеся туши лошадей, холмы обломков и кучи пепла. Мы увидели более чем достаточно и повернули автомобиль назад, чтобы вернуться на аэродром.

Над границей

2 сентября, почти точно через два года после начала войны в Европе, мы все обрадовались, получив известие, что финские войска вышли на нашу довоенную границу. Наша Родина освободилась от захватчиков, если не считать тех тысяч русских, которые томились за колючей проволокой наших лагерей военнопленных. К этому сообщению был добавлен приказ перебазироваться на аэродром, с которого мы могли обеспечить более надежное прикрытие наших наступающих войск.

К моему звену были добавлены еще 4 «Брюстера», и оно снова превратилось в отдельную Истребительную группу L, которой предстояло перелететь на аэродром на острове Лункула, который находился в Ладожском озере недалеко от Салми. Нам всем поставили прививки против тифа и оспы, и вечером колонна из 5 больших грузовиков, на которые погрузили запасные части и все необходимое оборудование, двинулась в путь. На этих же машинах находился наш наземный персонал и 6 новых пилотов, которым предстояло проделать путешествие длиной 300 километров до новой базы.

3 сентября вскоре после 11.00 наши 12 «Брюстеров» взлетели, построились над аэродромом и направились на восток. Мы все были немного тихими и молчаливыми после посещения медпункта накануне. Каждое движение ручки управления или педалей требовало дополнительных усилий, но мы были рады тому, что получим возможность дать Сталину прямо в глаз.

Когда впереди показался остров Валаам, жизнерадостные финские зенитчики решили немного поупражняться в стрельбе. В качестве цели они выбрали нас! К счастью, их меткость оставляла желать много лучшего, серые клубки разрывов вспухали в небе на значительном расстоянии позади самолетов. Остальная часть полета прошла спокойно, и в 12.30 наши истребители запрыгали по неровному полю аэродрома Лункула, поднимая тучи брызг. Мне уже говорили, что этот аэродром постоянно заливает водой, и после осенних дождей на поле стоит слой воды высотой по щиколотку. Вода лилась струйками с крыльев и фюзеляжей истребителей, когда мы рулили к намеченным местам стоянки. На аэродроме уже стояли несколько Фиатов G.50 и Моран-Сольнье M. S.406. Удивительно было видеть столько самолетов на узкой полоске шириной около 300 метров! Нам просто не удалось бы рассредоточить свои 12 «Брюстеров», чтобы обезопасить их от внезапной атаки, поэтому я отправил 4 истребителя на соседний остров Мантсин.

Имевшиеся несколько домов были уже заняты ранее прибывшими летчиками, поэтому нам пришлось ставить палатки, несмотря на пропитанную водой землю. До наступления ночи мы поставили две палатки и набились туда, как селедки в бочку. Однако лично мне, прежде чем лечь спать, нужно было найти решение неразрешимого вопроса о телефонной связи. У нас не было радиостанции, поэтому связь с постами СНИС и штабом превращалась в настоящий кошмар. В это время готовилось крупное наступление, которое должно было начаться в 05.00 на следующий день, и все армейцы утверждали, что именно их участок является самым важным. Поэтому между штабом эскадрильи в Мантисаари и нашей группой имелись целых 5 коммутаторов. В результате весь приоритет сводился к тому, кто первым успеет прислать вызов. Наконец, используя угрозы и лесть, мне удалось добиться прямой связи между эскадрильей и Истребительной группой L, я сумел убедить связистов протянуть дополнительную линию. После этого я махнул рукой на проблемы отопления, освещения и запасных частей, так как было уже за полночь, заполз в свой спальный мешок на мокром полу одной из палаток и заснул мертвым сном.

Но не прошло и часа, как мир вокруг меня буквально взорвался. Это был грохот залпов нашей артиллерии, плотность огня была такой, что дрожал пол палатки. Этот мощный огневой налет, в котором участвовали более 200 орудий, и последующее наступление и были теми факторами, которые привели Истребительную группу L в Лункула. Нашей задачей было прикрывать авангарды 4-й армии северо-восточнее Ладожского озера. 4-я армия вышла к Туулосйоки, находившемуся по ту сторону старой границы, и должна была наступать к реке Свирь в глубине русской Карелии. Одновременно 7-я армия должна была наступать на Петрозаводск к северу от Свири. Огневые позиции 16 батарей находились рядом с нашим аэродромом, поэтому, когда начался обстрел, грохот поднял бы даже мертвого. Хотя мы и лишились столь нужного отдыха, мы с удовлетворением вслушивались в эту адскую какофонию. Этот грохот сильно напоминал обстрелы, которым Иван подвергал нас во время Зимней войны.

В 04.30 мы собрались на краю аэродрома возле своих истребителей. С Ладоги дул холодный ветер, и рваные низкие облака гонялись друг за другом на горизонте, закрывая восходящее солнце. Наши 8 «Брюстеров» в первый раз в этот день поднялись в воздух за несколько минут до начала наступления. Мы должны были прикрыть район с воздуха и обеспечить беспрепятственную работу корректировщика Фоккер С. Х.

Мы летели двумя группами по 4 самолета на высоте 1500 метров над Туулосйоки, причем одна группа держалась в 100 метрах выше другой. Мы осматривали небо в поисках вражеских самолетов, но одновременно внимательно вглядывались в местность, над которой летели, так как это был наш первый вылет за границы Восточной Карелии. Однако под нами расстилалась унылая болотисто-лесистая равнина, где лишь изредка виднелись горстки маленьких деревянных хижин на берегах речек. Под нами могли находиться русские позиции, но, не считая одиночных вспышек орудийных выстрелов, район казался совершенно пустынным.

Наконец мы прилетел к городу Олонец, скопищу безликих одноэтажных зданий, и полетели вдоль дороги от Олонца на Туулосйоки, безуспешно пытаясь понять, что же происходит на земле. Не считая нескольких групп наших мотоциклистов, никого не было видно. Лишь кое-где поднимались столбы дыма, показывая, что отступающие русские взрывают и поджигают склады и здания. Больше мы не видели совершенно ничего, и в небе мы тоже были одни.

Проболтавшись в воздухе около часа, мы все-таки заметили группу из 8 или 10 самолетов над аэродромом Нурмойла возле Олонца. Мы повернули туда и дали полный газ, при этом я все время пытался рассмотреть, чьи же это самолеты. Они выглядели как большие истребители, хотя тип был нам незнаком. Но, кто бы там ни был, национальная принадлежность самолетов сомнений не вызывала, и я отдал приказ атаковать. Мы развернулись, причем каждый выбрал себе цель. Я всадил в свою несколько пулеметных очередей, прежде чем русский пилот понял, что его атакуют. Однако он отреагировал мгновенно и бросил самолет в крутое пике, растворившись, словно призрак, в туче. На прицеле у меня мелькнул другой русский, который также поспешил укрыться в туче. Бой закончился, едва успев начаться, ни одна из сторон потерь не имела, а так как у нас подходило к концу топливо, мы повернули домой. Нас провожал проливной дождь, который потом шел весь день.