Читать книгу "Четыре друга эпохи. Мемуары на фоне столетия - Игорь Оболенский"

Наша с Наташей жизнь — это судьба. Конечно. Ну а как иначе воспринять то, что я и мой друг совершенно случайно решили отправиться на пароходе из Батуми до Одессы и обратно, просто так, прогуляться. И в Ялте я увидел двух девушек, одна из которых мне понравилась. В жизни не имел серьезных отношений, чтобы хотел жениться. Женщины были, но одноразовые. Познакомился, пороманировали и все. И тут встретил Наташу. Были большие препятствия, но мы все перебороли. И всех.

В тот раз я сделал в доме Наташи и Рамаза несколько фотографий. Не предполагая, что это будет их последняя съемка. Удивительно, но даже когда я фотографировал только Рамаза, который показывал свои картины или играл на рояле, Наташа неизменно попадала в кадр. Но при этом она никогда не была его тенью. Она была его отражением.

Это правда была большая история любви. Великая. И если бы я не имел счастье знать ее главных героев, то, наверное, и не поверил, что такое вообще возможно.

Последнее время Рамаз серьезно болел. И смыслом жизни Наташи стало спасти его. К каким только врачам она не обращалась, в какие клиники не возила.

О том, что у нее самой нелады с сердцем, предпочитала не думать. Говорила, что первым делом надо поставить на ноги Рамаза, а потом и о себе будет время позаботиться.

Она даже плакать при нем не позволяла. Лишь спустившись в холл гостиницы в Карловых Варах, где они любили отдыхать, могла позволить своему голосу дрогнуть в разговоре с друзьями. А потом снова поднималась к Рамазу и излучала полнейшее спокойствие и уверенность в том, что все будет в порядке.

Так было и в ее последний день.

Наташа дала интервью. Поводом для него стало увольнение главного режиссера театра имени Руставели. Наташа заступилась за него, хотя у нее к Стуруа было очень сложное отношение. Но она была, как всегда, за правду. И героем ее монолога все равно был ее Рамаз.

А потом сердце, которое так долго боролось, не выдержало.

И Наташи Чхиквадзе не стало.

Она умерла мгновенно. Совсем как булгаковская Маргарита — схватилась за сердце, все.

Через день они должны были возвращаться в Тбилиси. Все врачи мира — а она обращалась к кому только было можно — признались, что бессильны помочь ее Рамазу. И для Наташи смысл жизни был потерян.

Она прожила большую, яркую и, хочется верить, счастливую жизнь. И ушла первая, не увидев самого для нее страшного.

Не забуду, как во время нашей, оказавшейся последней, встречи Рамаз произнес:

— Знаете, больше всего я благодарен Богу за то, что мне удалось жить не просто в двух столетиях и двух тысячелетиях, но между двумя тысячелетними юбилеями Христа.

Об этом почему-то никто не думает.

Все говорят о том, как и сколько заработали долларов, а о таких вещах не задумываются. А ведь это и есть самое главное.

22 июня 2013 года, день Памяти и Скорби, российский канал «Культура», отметил фильмом «Как дома, как дела?» режиссера Самвела Гаспарова. О жизни молодых ребят во время Великой Отечественной.

Я не видел этот фильм раньше. Когда на экране появился «жепочник» — портной, который шьет головные уборы, — я не мог удержаться от смеха. А потом вдруг понял — да это же Рамаз! И точно, в титрах увидел фамилию Чхиквадзе. Он был на экране всего несколько минут, но именно его герой стал одним из самых ярких персонажей картины. Я смотрел фильм и гордился, что лично знал этого человека.

Сегодня в Тбилиси собираются устроить музей Чхиквадзе, его именем названа одна из улиц, говорят, будет парк.

Для меня же Рамаз Чхиквадзе, великий актер и грузин, живет в своих ролях и рассказах. И воспоминаниях, которые я успел записать.

Народный маршал. Актер Михаил Ульянов

Его не стало в 2007 году, но о нем помнят. Причем «активно» — коллеги, цитируя высказывания Михаила Александровича и признаваясь, что часто выстраивают свои поступки исходя из того, как бы он их оценил. И конечно же не забывают зрители.

Мне повезло — я был с Ульяновым знаком лично.

Встреча была назначена на девять вечера — в театре как раз должно было закончиться первое действие. Давали премьеру «Дон Жуана». Ульянов, как художественный руководитель, видимо, планировал посмотреть, что получилось.

Это был уже не первый наш разговор с Михаилом Александровичем, и мне позволили самому пройти к его кабинету. Я заглянул — в комнате никого не было. Ульянов, наверное, находился в директорской ложе. Благо, вход в нее был аккурат напротив кабинета худрука.

Наконец объявили антракт. Но Ульянов из ложи не выходил.

Через пятнадцать минут началось второе действие. Ульянов по-прежнему оставался в ложе. «Может, он просто обо мне забыл?» — подумал я и постучал. Ответа не было. Тогда я набрался наглости и заглянул — ложа была пуста.

С Михаилом Александровичем у меня сложились особые отношения. В журнале, главным редактором которого я был, работала художником дочь Ульянова — Елена. Очень талантливый, интересный человек, мы дружили. Через нее, а точнее, благодаря ей договориться об интервью с актером всегда было легко.

В тот раз я тут же набрал телефонный номер Лены и сказал, что Михаила Александровича нет.

«Сейчас придет», — ответила она. И угадала — через минуту в дверях стоял Ульянов.

Он уже не очень хорошо себя чувствовал, и потому, как я потом понял, путь до кабинета занял чуть больше времени. Но на вопросы самочувствия он сам никогда внимания не обращал. Вот и в тот раз, извинившись за опоздание, тут же предложил перейти к делу.

Среди киноролей Ульянова моей самой любимой был его председатель колхоза Трубников. Наверное, потому, что мой дед был председателем колхоза. Каждый раз, когда я смотрел по телевизору фильм «Председатель», то невольно отождествлял Ульянова с ним.

Деду, как и ульяновскому Егору Трубникову, пришлось после войны вытягивать на себе колхоз. И то, как Ульянов сыграл свою (а для меня — дедову) роль, ему нравилось.

Была и еще одна причина, по которой Михаил Александрович в нашей семье считался «своим» человеком. Колхоз, которым руководил дед, носил имя маршала Жукова. А сам маршал был его добрым знакомым.

Для миллионов же зрителей именно Ульянов — это маршал Жуков. Хотя иногда начинало казаться, что маршал Жуков — это прежде всего артист Ульянов. Я лично, просматривая кадры кинохроники, запечатлевшей подлинного Жукова, не раз ловил себя на мысли: «А что, похож на Ульянова». Именно так, а не наоборот. Кстати, дочь артиста как-то призналась мне, что испытывала точно такие же ощущения.

Рассказывают, что когда в одном из городов России возникла идея поставить памятник Жукову, местный скульптор не придумал ничего лучшего, как лепить военачальника с… Михаила Ульянова.

Так и стоит теперь на центральной площади бронзовый Ульянов, у подножия которого выбито золотом: «Великому полководцу Георгию Жукову».