Читать книгу "Изменяю по средам - Алена Левински"

А в столовке сегодня настоящая весна – две живые мухи летали. Одна кружила над столиком в углу, сонная, но сытая и счастливая. Улыбалась.

А вторая пыталась пристроиться ближе к нам, но я ее прогнала вилкой, и она пересела за соседний столик.

Зеленые пирожные сделали свое дело. Пенициллин – это, насколько я понимаю, антибиотик. Кажется, он уничтожил микробов: и тех, которые жили в носу, в соплях, и тех, что в затылке делали мне головную боль. К вечеру я почувствовала себя отлично и даже смогла отредактировать текст в медицинскую рубрику.

Марина, читая мой шедевр, морщила лоб и хмурила брови. Наконец не выдержала:

– Маша, тема статьи – «Как меняются биоритмы человека в зависимости от времени года». Что пишете вы? «Зимой опадают листья с деревьев…» Интересное наблюдение… «Звери прячутся в норы…» Маша, у нас журнал для женщин, а не «Советы начинающим охотникам». Дальше большой кусок про то, что надо тепло одеваться, особенно дамам, утеплять низ – область непосредственно детородных органов. Справедливо, поддерживаю мысль. Но заголовок… «Мохнатая шубка»! Извините, Маша, совершенно неприличные ассоциативные ряды пошли…

– Вы думаете, это намек на… гм… собственно детородный орган?

– Думаю, да, – печально кивнула выпускающий редактор. – Меховушку из подзаголовка надо убрать.

Дни идут, но чувствую, ни один из них не приблизил меня ни на йоту к розовой мечте – белоснежному дому на тихоокеанском побережье, утопающему в акациях, где волнуются чайки перед приливом и влажный песок холодит босые старческие ступни. Напротив, грядущая дряхлость шамкает вставной челюстью в виде окончательно убитой квартиры свекрови. Они-то нажили, сохранили и нерадивым детям передали. Ну, не мне лично, а своим детям, которые мой муж Антон. А мы-то что передадим, кроме невроза?

Все, решила. Я порву свои шнурки. Не расшнуровывая ботинок, буду с остервенением драть коричневые хвосты, буду вырывать кусками, по сантиметру, по два – как получится. Не успокоюсь, пока на полу не окажется кучка драных ниток. На куски, на куски, в лапшу, в лохмотья!

А чего они развязываются?! Ведь из-за них я однажды растянусь на дороге, руки раскидав, как синяя чайка – крылья. Ой, растянусь… Ведь они развязываются в самый неподходящий момент, совершенно неожиданно. Только хлясь – и взмах тонким коричневым хвостом поперек соседней ноги… Хлясь! Ведь могла сейчас наступить. А в метро?! Мне ж сверху не видно, что там, в низах, происходит.

Мне это надоело, поэтому я после работы поеду в обувной магазин за туфлями. Надька настоятельно рекомендовала сеть магазинов «Золушка». Дряни, говорит, там много, но если хорошенько порыться в завалах, то можно отыскать что-нибудь приличное и недорогое. Надеюсь, размеры там не Золушкины. Если я не ошибаюсь, хрустальный башмачок этой сказочной трудоголички не налез ни на одну нормальную ногу. Мой размер обуви скорее подойдет мачехиным дочкам.

– В магазин? Сегодня? – переспросил муж по телефону. – А ты помнишь, что я сегодня задержусь на работе? Кто же заберет Гришку?

– Кристина. Ой, нет… Кристина не сможет, у нее большая курсовая. Может, позвонить Ангелине?

– Гм… – Тишина в трубке. – Ангелина, если я не ошибаюсь, сегодня тоже занята.

– Ну, в конце концов, пусть заберет бабушка!

– Действительно, – обрадовался Антон. – Мы как-то сразу сбрасываем ее со счетов, а зря. Не волнуйся, я ей позвоню.

Вот и славно. Значит, я могу ехать в магазин и потратить часть своих, честно заработанных денег на себя. Первая зарплата внушила мне некоторую уверенность в себе, деньги жгли ляжку и требовали свободы.

– А куда ты поедешь? – спросил Антон.

– В «Золушку». Там недорого.

– Думаешь, это самое главное для обуви, чтоб недорого? Ты точно как моя мама.

Только не это! Все, что угодно, но только не сравнение со свекровью.

– Моей маме, – продолжал муж, – вообще нельзя давать деньги в руки. По ее просьбе, отец привозил из кругосветных плаваний какой-то жуткий мохер и неимоверное количество зонтов. Она вязала мохеровые береты, пыталась их продавать, разумеется, безрезультатно, а потом раздаривала… Совершенно идиотские береты были.

Почему же «были»? В одном из этих беретов Мария Петровна гордо ходит и сейчас. А другой, красный, как кровь безумного попугая, пыталась подарить мне на Восьмое марта. Я отказалась под тем предлогом, что в чудесном берете этого замечательного фасона мне не видно, куда идти – обзор дороги полностью закрыт большим мохнатым блином. Мария Петровна не поверила, но промолчала и спрятала красный берет в недра массивного шкафа, где складировала нажитое добро.

В магазине стеллажи с обувью до потолка. Куча мала вышитой на все бока клеенки, все модели с острыми носами и тонкими высокими каблучками. Такие каблучки плотно и быстро входят между ребрышек на ступеньках эскалатора в метро. А вот вытащить их обратно – фиг собачий, проверено. Потенциальные покупательницы от пятнадцати до сорока пяти лет все меряют каблуки. Интересно, они действительно в них собираются ходить? Девушки, женщины, это же неудобно! Это ж практически то же самое, что японские деревянные босоножки, те, что принудительно останавливали рост ноги девочки.

Хожу, смотрю… Померила острые носы. Клеенка обхватила ногу пыточной колодкой и сжала в смертельных объятьях. Я попыталась ее снять – клеенка вцепилась мертвой хваткой. Я начала сдирать ее с ноги, стараясь сохранить собственную кожу. Кое-как мне это удалось, мерзкая туфля захихикала и ускакала под прилавок.

Я вышла на воздух. Пересекла проспект и заглянула в модный дорогой магазин «Шик». Народу мало, цены – все под сто долларов, однако не видно ни одного наглого острого носа из клеенки, что, безусловно, не может не радовать. Но сто долларов!.. Наши женщины лучше купят себе за тысячу рублей туфли в магазине «Золушка», а на оставшиеся деньги яблок детям и курицу-гриль мужу. Я, вне всякого сомненья, – наша женщина. Поставила на место шиковские туфельки и пошла обратно через дорогу, в «Золушку».

Одно время меня преследовал ночной кошмар: я оказываюсь на центральной площади некоего загадочного города и испытываю чувство страшной неловкости. И не потому что голая, как можно было предположить, а потому что босая. И куда теперь идти с грязными ногами – непонятно. Вот такой кошмар.

Интересно, а откуда Антон знал, что Ангелина не сможет сегодня забрать Гришку? Эта мысль дернулась в голове, упала в сердце и съехала к ногам. Я остановилась в задумчивости перед очередным стеллажом. Ангелина… Аля… А. Я не понимаю, мой муж что, спит со сменной няней?

Прямо мне в глаза смотрели три туфли для блондинок. Первый шедевр – радостно-розовый, со шпильками и большими пушистыми бутонами на носках. Второй – высокая танкетка, с люрексом, переходящим в яркую салатовую блямбу. Третий – все цвета радуги, золотая нить и мохнатая блямба-застежка на боку.

Я взяла последний. Села на низенькую жаркую табуретку, усилием воли затолкала ногу в красоту. Разноцветная клеенка пошла неподатливыми волнами, скуксилась на пятке и куснула грубым швом за большой палец.