Читать книгу "Шарлотта Исабель Хансен - Туре Ренберг"

— Ммм?

— А ты в туалет сходила, собственно?

Девочка кивнула.

— Хорошо. И вот еще что…

— Ммм?

— Может быть, папа тебе немножко почитает, а?

Шарлотта Исабель закусила нижнюю губу и улыбнулась.

— Нда, — сказал Ярле и растерянно окинул взглядом книжные полки. — Нда… — Он почесал голову. — Если только у твоего папы найдется что-нибудь, что можно читать детям, тогда…

Отец с дочерью стояли перед книжной полкой Ярле. Из гостиной слышалось тяжелое с перепою дыхание Хердис Снартему. Они двигались вдоль полок в кабинете, и Ярле высматривал что-нибудь подходящее для детей. Он обратил внимание на то, что Шарлотта Исабель молча шла рядом с ним, доверчиво ожидая, что он сдержит обещание почитать что-нибудь, и он осознал там и тогда, что нарушить это обещание он не может. «Господи, — подумал он. — У меня же есть только тяжеловесные эссе без точек и запятых. У меня же только французские романы, в которых рассказывается о том, как свет падает на кухонный стол. У меня же только стихи, в которых испытываются на прочность границы языка. Я же сдал все эпические повествования в старую книгу. Королевские саги Снорри?

Они слишком затянутые, слишком кровавые. Господи.

У меня же тут много сотен книг, — думал он. — Неужели у меня действительно ничего нет, ни одного-единственного жалкого, коротенького рассказика, который можно прочитать ребенку?»

Ни одной-единственной книжки?

Шарлотта Исабель выжидательно смотрела на него:

— А что мы будем читать, папа?

«Может быть, придумать какую-нибудь сказочную версию Пруста, — подумал он, — что-нибудь про человека, который ищет утраченное время?»

— Ну-у-у, папа, что мы будем читать? У тебя так много книжек, папа! Они смешные?

Ярле отвел глаза от книг.

— А знаешь что, — сказал он, — давай не будем читать. Папа придумает тебе историю. Сам придумает. И только для тебя.

Глаза у дочери засияли, она задрожала в предвкушении всем своим воробьиным тельцем и улеглась, полная ожидания. Шарлотта Исабель похлопала ладошкой по матрасу, и Ярле понял, что это значит, что он должен лечь рядом и рассказывать. И когда Хердис Снартему вскоре захрапела в гостиной, Шарлотта Исабель засмеялась и сказала, что мама тоже так храпит, но когда мама так делает, то отец ругается, берет одеяло и уходит спать в комнату в подвале.

Ярле сочинил историю про принцессу. Она у него была маленькая ростом и с длинными светлыми волосами, потому что он думал, что важно, чтобы Шарлотта Исабель могла узнать себя в том, что он рассказывает. Он рассказал, что как-то темным осенним вечером принцесса скакала верхом по пустоши, а потом она упала с лошади и умерла. Шарлотта Исабель сжала свою пони ручонками, и глаза у нее стали большие, как блюдца. Ярле рассказал, что прекрасной маленькой принцессе устроили грандиозные похороны, и он видел, как дочка вживается в его историю. Внезапно он понял, что переживание и узнавание становятся слишком уж непосредственными, что Шарлотта Исабель принимает все слишком близко к сердцу, будто это он о ней рассказывает и будто бы это она умерла, и он потихонечку свернул эту историю.

— Это были красивые похороны, — продолжал он, — пришло много людей, и один человек спел прекрасную песню в честь принцессы.

Тогда Шарлотта Исабель засмеялась:

— Это был Элтон Джон, знаю.

— Да, — сказал Ярле, — это и вправду был Элтон Джон. А что потом случилось, как ты думаешь?

— А вот что, — прошептал Ярле, — настал вечер. Похороны закончились. Стало темно. В церкви было тихо. И вдруг послышался какой-то звук. Какой-то скрип. И этот звук раздавался из гроба. Из гроба принцессы.

Шарлотта Исабель рядом с ним затаила дыхание, потом спросила:

— Звук? Из гроба?

— Да, Лотта, звук из гроба. Скрипела крышка гроба. Она зашевелилась, и оттуда высунулась рука, потом тело, и из гроба встала принцесса. Она вовсе не умерла, нет, конечно же не умерла!

Шарлотта Исабель улыбнулась всем своим существом.

— Конечно же нет, — повторила она, — конечно же она не умерла.

И Ярле рассказал, как принцесса встала из гроба и огляделась. Она убедилась, что никого там больше нет, и выбралась из церкви наружу.

— И что она тогда сделала? Папа! Что она сделала тогда?

Ярле улыбнулся.

— А знаешь, Шарлотта Исабель, — сказал он, — наша принцесса выбралась из церкви наружу, была ночь, и она убежала через лес, на волю, потому что она больше не хотела быть никакой принцессой!

Ярле хлопнул в ладоши, подавая знак, что рассказ окончен, но Шарлотта Исабель сидела рядом в задумчивости.

— Что-то не так, Лотта? — спросил он.

— А почему она больше не хотела быть принцессой?

— А тебе это не понравилось?

Ярле поднялся и укрыл ее одеялом.

Нет, — прошептала Лотта. — Мне это не понравилось.

— Ну-ну, — сказал Ярле и погладил ее по головке. — Я тебе, во всяком случае, историю рассказал. Так что теперь можешь спать.

— А ты к своей подруге пойдешь, да? — прошептала Шарлотта Исабель.

— Не-ет, — ответил Ярле. — Она пусть спит в гостиной. Я буду спать в своей спальне. Ну, спокойной ночи.

— Спокойной ночи, папа, — сказала Шарлотта Исабель и отвернулась к стенке, чтобы спать.

Ярле вышел в гостиную, сел. В квартире сгустилась тьма. Он огляделся. Ну и денек! Странная тишина, в которой скрывались похороны. Диана, которая так занимала его в детстве и которой он теперь не помнил. Прекрасная черепахоподобная соседка. Хердис, по непонятно какой причине упившаяся вдрызг, к десяти вечера ввалившаяся к нему, перебудив всех. Квартира, полная детских шмоток. Новехонькая дочь. Он устал. Устал совсем иначе, чем обычно, устал всем своим существом. Вот так он сидел и смотрел попеременно то на подарки для Шарлотты Исабель, расставленные на книжной полке, то на Хердис, лежавшую на диване, которая даже в состоянии полнейшего опьянения вызывала в нем желание пристроиться у нее между ног.

Часов в одиннадцать Хердис вырвало в полусне, и Ярле пришлось за ней убрать и перенести ее на свою кровать. Она проснулась, впрочем не полностью, на несколько минут, и пробормотала, что пусть он только посмеет разболтать об этом кому-нибудь, если он это сделает, то она лично поднимет его на смех у всех на глазах и приложит все усилия к тому, чтобы он никогда больше не увидел ни миллиметра письки Хердис, и она лично займется тем, чтобы его отчислили из университета, а что касается всяких поганых шведов, то пусть забирают себе своего Ингмара Бергмана и засунут его себе в жопу и, пожалуйста, пусть забирают себе своего женоненавистника и извращенца Стриндберга и втыкают в него булавки, пока он не станет похож на чучелко вуду, а что касается чертовых жителей юга Норвегии и чертова перекрестно-перетраханного местечка, откуда она родом, то она лично позаботится о том, чтобы оно было стерто с лица земли и из памяти человечества.