Читать книгу "Добрый доктор - Дэймон Гэлгут"

— Дело прибыльное, — сказала она, широко улыбаясь.

— Военные? Но зачем они здесь?

Она придвинулась ко мне с заговорщическим видом:

— Я думаю, они пограничники. Чтобы не пускать иностранцев.

— Сколько их?

— Еще не знаю. Пять, шесть?.. Пока всего трое. Но скоро приедут другие.

Вот еще одна мелочь, изменившая атмосферу в городе. В старых законах появляются новые лазейки. Тяжелые камни срываются со своих вековых мест.

— Может быть, у вас случайно найдется свободная комната на эти выходные? Одной женщине нужно где-то остановиться.

— Г-м-м, может быть. Спросите меня в четверг, я скажу точно. Значит, у вас есть милочка-подружка?

— Не у меня. Она приедет навестить Лоуренса Уотерса. Это наш молодой врач, он иногда…

— Да, я знаю Лоуренса. Он мой друг.

— А-а, — сказал я. — Да-да-да.

Моего имени она так и не удосужилась запомнить, а Лоуренс был для нее другом. Но договариваться о комнате он послал меня, как будто я имел на Маму особое влияние.

Прошло два дня. В городе только и говорили что о военных. Слухи ходили самые разные. С уверенностью можно было предполагать лишь одно: подразделению поручено охранять границу, поскольку на нашем отрезке она изобиловала дырами. Границу свободно пересекали не только люди, но и всякая нехорошая контрабанда: оружие и боеприпасы, наркотики, добытые браконьерами слоновые бивни. Чаще всего этот бизнес связывали с именем Бригадного Генерала. Но то были лишь слухи и намеки. Никаких веских доказательств не было. Но теперь горожане принялись бурно обсуждать, как поступят с Генералом новоприбывшие военные — если, конечно, не договорятся с ним полюбовно.

— Они станут действовать вместе. Да-да-да. Обязательно, — мрачно предрекла Клаудия за завтраком. — Тут одна коррупция. Одна коррупция.

— Нет, — сказал Хорхе. — Они его арестуют. Отправят в тюрьму. Это очевидно.

Таковы были два полярных мнения. Своя точка зрения имелась у каждого, от поваров до завсегдатаев бара Мамы.

— А вы что думаете? — спросил Лоуренс. Он столько наслушался о Бригадном Генерале, что все-таки почтил его вниманием.

— Не знаю, — сказал я. — Поживем — увидим.

Честно говоря, я напрочь не верил никаким слухам о Генерале. Этот человек превратился в миф. Самые фантастические байки о его жизни, передаваясь из уст в уста, вскоре обретали непреложность факта. Вполне возможно, что его давно уже нет на свете. Он лишь утраченная, обугленная частица прошлого.

Впрочем, толковали не только о Бригадном Генерале. В приезде военных видели счастливое предзнаменование — дескать, город скоро возродится. Постояльцы в отеле, который столько времени пустовал, — это лишь начало. А вдруг откроются магазины, начнут приезжать новые люди? Хоть что-нибудь наконец-то произойдет?

Я выслушивал эти речи с недоумением. В первый день в баре было всего трое военных. Если верить Маме, скоро к ним прибавятся еще, допустим, трое. Шестеро военных ничего нигде не изменят. Но я ни с кем не делился своими соображениями.

В четверг я снова заглянул к Маме. Приехало еще четверо военных. Ожидалось прибытие командира подразделения. Но для подруги Лоуренса место найдется, заверила меня Мама.

Лоуренс был в восторге:

— Я вам очень благодарен, Фрэнк.

По-видимому, он думал, что без моей помощи не удалось бы договориться о номере.

— А как бы вы поступили, если бы для нее не нашлось ночлега?

Он всерьез призадумался:

— Отложил бы ее визит, наверно.

— Вы могли бы просто спать на одной кровати, пока я на дежурстве.

— О нет! Так не годится.

Он сам съездил к Маме Мтембу посмотреть номер.

— Немного шумно, — отчитался он передо мной, — окна выходят во внутренний двор, но вообще номер хороший.

Он поставил на стол букет цветов, которые сам набрал в велде, а рядом — фотографию, где они с Занеле были запечатлены в Судане.

Но вечером в четверг Лоуренс погрустнел, занервничал. По-видимому, его донимали какие-то глубоко затаенные мысли.

— Фрэнк, когда у вас в последний раз была любовница? — спросил он меня.

— После того как я женился, не было ни одной. Почему вы спрашиваете? Волнуетесь из-за своей девушки?

— Ну-у… Понимаете ли… Мы давно не виделись. Последний раз встречались за месяц до того, как я выехал сюда. Я ездил к ней в Лесото на неделю.

— И как там в Лесото?

— О, чудесно! Великолепно! Мы отлично провели время, — настойчиво уверял он, избегая смотреть мне в глаза.

— Что ж, сами увидите, как пойдет дело.

— Я тут подумал: не устроить ли в ее честь небольшую вечеринку? Завтра вечером. Никаких изысков — просто собрать наших сослуживцев. Вы бы пришли?

— Я? Ну конечно же!

Его идея показалась мне крайне странной.

— Договорились, — произнес он, немного оттаяв. — Давайте в семь. Очень мило с вашей стороны, Фрэнк. Спасибо.

Мне в любом случае не удалось бы увильнуть от вечеринки, поскольку она состоялась в нашей комнате. Когда я вернулся с дежурства, действо уже было в разгаре. Я застыл на пороге, вытаращив глаза. Поразительно, но собрались все. Даже Темба и Джулиус с кухни. И Техого в сопровождении парня, который часто околачивался в больнице, — вероятно, своего единственного друга. Отсутствовала только Клаудия, которой я только что сдал дежурство.

Вначале меня никто не заметил. Лоуренс где-то одолжил стереосистему, и в комнате гремела музыка. Кассета слегка заедала. Лоуренс выставил и угощение — несколько больничных тазиков с арахисом и черствыми чипсами, дешевое вино в пакетах. Лампа, закутанная в цветной пластик, озаряла ядовито-желтым светом лица людей, ведущих натужно-беспечные разговоры.

— Фрэнк! Где вы пропадали? Я думал, вы от нас сбежали! — Лоуренс весь нахохлился от напряжения. С радостью, в которой сквозило отчаяние, он подхватил меня под руку и куда-то повлек: — Пойдемте, я познакомлю вас с Занеле. Я так давно хотел вас ей представить!

Я увидел ее с порога. Держась неестественно прямо, она стояла в углу со стаканчиком вина. Миниатюрная, хорошенькая, с волосами, заплетенными в косички, в ярком западноафриканском платье. Когда она пожала мне руку, я почувствовал, как напряжены ее длинные, тонкие пальцы.

— О, здравствуйте, — сказала она, — да-да-да, Фрэнк, конечно же.

Американский акцент в этой комнате, где все говорили, с ленцой растягивая слова, прозвучал как гром среди ясного неба. Я никак не ожидал, что Занеле, о которой я столько слышал, вовсе не африканка. Не зная, что сказать, я сконфуженно постоял перед ней и ретировался. Я уже успел заметить, что доктор Нгема со страдальческим видом примостилась на краешке моей кровати, прихлебывая вино и исподволь поглядывая на часы. Я сел рядом; она обернулась ко мне. В ее глазах блеснуло нескрываемое облегчение.