Читать книгу "Паранойя - Виктор Мартинович"

Гоголь. А я тебя укушу.

Лиса. Ой ну!

Гоголь. Черт, ну что ж ты так дергаешься.

Лиса. Пододеяльник порвал, медведь!

Гоголь. Это ты порвала, когда дернулась!

Лиса. Что ты все время что–нибудь рвешь?

Гоголь. Там, в парке, сама за гвоздь зацепилась!

Лиса. Так. К следующей встрече берем ниточку, иголочку и зашиваем.

Гоголь. Я вообще–то не умею.

Лиса. Научишься. Говорить же научился, медведяра косолапый!

Гоголь. Ладно–ладно.

Гоголь. Слушай. У тебя есть пятьдесят слов. Опиши свое сегодняшнее утро. Представь, что пишешь рассказ, и нужно показать утро героини. Выпукло так, но не перегружая деталями. Походя. Вот у нее утро, а потом она встретится с возлюбленным, а после этого их застукают и убьют.

Лиса. Дурак.

Гоголь. Романтик!

Лиса. Это представление о романтике стало неактуальным примерно во времена великого курфюрста.

Гоголь. Не увиливай.

Лиса. А пятьдесят слов — это много?

Гоголь. Небольшой абзац. Пять предложений.

Лиса. Проснулась, почистила зубы.

Гоголь. Я одеваюсь и ухожу жить к великому курфюрсту. Он хотя бы романтик.

Лиса. Яркий свет в глаза разбудил ее…

Гоголь. Можно что–нибудь более искреннее? Не обязательно связное? Но настоящее? А? Или ты все–таки Иван Мележ?

Лиса. Кто?

Гоголь. Ну, Василий Шукшин.

Лиса. Ты Шукшина не трогай. Тебе до Шукшина еще писать и писать. Ладно. Такой хороший сон, много света, кэрролловский сад, я иду, я хихикаю, но — дуновение реальности, пробуждение и легкий привкус грусти во рту. Мне грустно, так грустно, что, чистя зубы, еще ищешь в своих глазах отголоски своего смеха, и не находишь, и долго смотришь на стакан с соком…

Гоголь. Это уже много. Не пробуждение, а все утро, пожалуйста. Еще один такой удар, Елизавета, и я начну отвечать. У меня синяк останется!

Лиса. Так. Занавески, которые колышут ветер, позволяют ему, ветру, существовать. Дуновение прохлады сквозь них, как первый, еще преждевременный, шепот осени. Блеск солнца на боку кофейника и мои разговоры со стаканом сока, в глубине которого спрятан ты. Легкий шелест по паркету, о да — ведь это мои ступни. Здравствуй, утро! Зачет?

Гоголь. Зачет. Но крови мало.

Лиса. Дурак.

Гоголь. Слушай.

Лиса. Ну?

Гоголь. Ты не видела зажигалку для свечей? Той, в форме факела.

Лиса. Вообще–то нет. С момента, как мы переехали.

Гоголь. Так долго выбирал. Там еще в форме чертика была, но я решил, что не нужно нам чертей.

Лиса. Что? О чем ты думаешь?

Гоголь. Ни о чем.

Лиса. Ну?

Гоголь. Да про зажигалку.

Лиса. Да забудь.

Гоголь. У меня дома тоже иногда вещи пропадают. Не очень важные, а такие… Гаджеты. Открытка там какая–нибудь. Или ложечка для обуви. Ощущение от этого какое–то. Какого–то присутствия ощущение. Как будто рядом с тобой кто–то постоянно есть, и он живет своей жизнью в твоем доме. Ну или наблюдает за твоей жизнью. А ты ешь, спишь, читаешь книги и ничего об этом не знаешь, и только стул иногда где–то не там себя обнаружит. Или вилка грязная в раковине — не в той позе, в какой ты ее оставил. Или ложечка для обуви исчезла. Или зажигалка для свечей.

Лиса. Ты выбросил ее просто. Никто не живет рядом. Никто не следит за тобой. Это, я тебе скажу, вообще невозможно — жить с тобой рядом. Ты пододеяльники рвешь и некрасиво выражаешься. Только я, медвежище мое, и смогу тебя терпеть.

Гоголь. И то правда.

Лиса. Ты спишь?

Лиса. Эй?

Лиса. Я пойду, милый, мы скоро увидимся.

(2)

Министерство госбезопасности

Протокол аудиодокументирования

объекта «Жилая квартира

по адр. ул. Серафимовича, д. 16, кв. 7». 9 сентября

Ст. оперуполномоченный Скрыган Л. Л.

Наблюдаемые Гоголь и Лиса встретились в 19.00, при этом Гоголь пришел в квартиру ок. 16.30, дверь открыл ключом, наблюдаемая Лиса явилась в 19.00.

До 21.07 часа они предавались телесным наслаждениям (микрофон 1), затем вели маловразумительную беседу, обсуждая пережитое соитие. В 21.30 они завели зашифрованный разговор, содержание которого может заинтересовать Управление внешнего контроля и надзора Пятого отдела. Представляется, материалы этой беседы могут в будущем облегчить отслеживание внешних контактов наблюдаемых:

Лиса. Милый, а назначь мне встречу.

Гоголь. Давай встретимся на кухне через десять минут. Возле вытяжки. А лучше давай через двадцать — полежим еще.

Лиса. Нет, ну вот смотри. У нас может в будущем возникнуть ситуация, когда нам нельзя будет говорить в открытую.

Гоголь. Мы будем молчать в открытую.

Лиса. Ну, допустим, мы оба будем на прослушке. И времени у нас будет — на один звонок по телефону. За нами, допустим, кто–нибудь гонится. И нужно срочно назначить встречу. Так, чтобы поняли только мы. Ну, например, вместо того чтобы «на кухне» говорить, сказать — «у постсолнечных часов», понимаешь?

Гоголь. Да ты обязательно сама все разрулишь, без всякой предварительной договоренности. Как с медведем–то, который «мёд ведь», придумала!

Лиса. Ну давай перестрахуемся!

Гоголь. Так. Давай с тобой встретимся там, где мы покоряли Дарданеллы (резюме Управления внешнего контроля и надзора Пятого отдела: место неизвестно).

Лиса. Вот! Хорошо! Давай встретимся там, где я пила макиато в тот первый день, когда мы встретились (резюме Управления внешнего контроля и надзора Пятого отдела: возможно, речь идет о кафе «Шахматы» на ул. К. Маркса, 36).

Гоголь. Мне кажется, у тебя есть отвратительная привычка пить макиато в одном и том же месте, так что не канает, нас вычислят.

Лиса. Давай там, где стреляли танки (резюме Управления внешнего контроля и надзора Пятого отдела: место неизвестно).

Гоголь. Вот, так получше, хотя все равно догадаться можно.

.Лиса. Чем дольше мы будем вместе, тем больше нас будет таких потайных, только наших, мест. Мы сможем назначать встречи так, что топтуны головы сломают, но не найдут.