Читать книгу "Заговор "Королей" - Георгий Пушнин"

Нельзя сказать, что до прихода Фернандо Мануэля к власти Эль-Тара была совсем уж в загоне. В тяжелые времена экономику несколько выручало наличие на территории изумрудных месторождений. В конце прошлого века страну действительно сотрясали экономические и политические кризисы. Президенты менялись часто, кабинеты министров — еще чаще. Попытки следовать то за одним, то за другим капризом новомодных экономических рецептов приводили к бешеным скачкам курса местной денежной единицы — песо. Из всех экономических гуру нашелся только один до конца честный. Доведя страну до очередных «бунтов пустых кастрюль», он покончил с собой, оставив предсмертную записку: «Простите, я всего лишь хотел получить Нобелевскую премию». После этого страна протрезвела, перестала искать спасителя среди экономистов и традиционно возобновила поиски национального героя среди военных.

Сначала Фернандо Мануэль Домингин был одним из многих честолюбивых полковников и генералов. Как говорил Домингин, он выиграл благодаря своему «чувству баланса сил — внутренних и внешних». И еще: «Безумие мира можно победить лишь нормальностью. Я борюсь за нормальность нашей страны». В местной прессе возник целый жанр комментариев к его завуалированным, но впечатляющим высказываниям. Что он в таких случаях подразумевал? — загадка. Фернандо Мануэль вообще этим грешил: бросить словечко и раствориться в воздухе по-английски. Это был очень сложный друг. Тем не менее на втором этапе переговоров Петр Пушкин уже возглавлял делегацию корпорации «Каскад» именно потому, что был не чужим президенту Эль-Тары.

На сей раз переговоры осложнились, так как их полноправным участником стала организация Южноамериканский военный конгресс — непростое, склочное (чем грешат все «свежие» организации) объединение амбициозных государств. Эль-Тара вступила в него уже после закупки у России большой партии военной техники. Согласно одному из пунктов декларации Военного конгресса, его участники должны были согласовывать свои планы военно-технического сотрудничества с зарубежными странами с Советом Конгресса. Фернандо Мануэль Домингин входил в этот совет, но предстояло еще голосование. К тому же планировалось привлечение консолидированных средств Военного конгресса: реализовать проект «Кориолан» предполагалось в масштабе нескольких заинтересованных государств для создания единой системы южноамериканской климатической и военной безопасности. Официальным языком Конгресса был португальский.

* * *

Тот день Петр Пушкин запомнил очень хорошо. Приближался знаменитый карнавал Эль-Тары, на время проведения которого деловая жизнь в стране замирала. Планировался перерыв и в переговорах. Конечно, перерыв — дело хорошее, переговоры отнимают массу сил и нервов. Но надо было успеть решить несколько принципиальных вопросов. Представители Военного конгресса, как на грех, начали капризничать и артачиться. Фернандо Мануэль неожиданно ушел в себя. И тут, в одно непрекрасное утро, руководитель административной группы Гоша Моисеев ни свет ни заря разбудил Петра неприятным известием:

— Мы остались без переводчиков.

Спросонья Пушкин едва не решил, что Эль-Тару захлестнула неизвестная эпидемия, поражающая исключительно переводчиков, или, на худой конец, все местные переводчики объявили забастовку. Все оказалось проще. «Каскад» остался только без переводчиков с португальского. Один из них внезапно тяжело занемог. А второй так же неожиданно отбыл домой, в глухую бразильскую провинцию, где принялся помирать кто-то из его обожаемых родственников. Выписывать переводчика из Москвы означало устроить солидную паузу в переговорах, а это было чревато потерей темпа. Но подобные сбои никогда не бывают своевременными.

— Да, я в португальском не силён, — сказал Пушкин, быстро выбираясь из сладкого, но уже слишком призрачного, чтобы его запомнить, сна. — Гоша, ищи переводчика где хочешь. Позвони в Москву, но это на самый крайний случай. Представляешь себе все проволочки? Кстати, запиши себе в план на год выучить португальский. И'чтобы к началу утреннего совещания переводчик был.

Гоша страдальчески замычал в трубку, кажется, что-то о начальниках — и отключился.

Ложиться спать было бессмысленно. Пушкин спустился в бассейн отеля и плавал там в одиночестве до прихода прочих ранних птах — преимущественно специалистов из корпорации «Каскад» и наблюдающих за ними представителей разведок фирм-конкурентов.

Переговоры в бизнес-центре отеля начинались в десять утра. Совещание российской делегации планировалось на девять. Пушкин, уже в льняном легком костюме и при галстуке, поискал глазами Гошу Моисеева, особо не рассчитывая на скорое выполнение поручения. В самом деле, как за пару часов найти в Эль-Таре переводчика с португальского на русский? Можно, конечно, обратиться в университет. Вот ведь мелочь — а головная боль какая.

— Пётр Павлович, нашёл! — услышал он радостный вопль у себя за спиной. — Честное слово, нашёл.

Пушкин обернулся и замер. Моисеев, не переставая горячо жестикулировать, нежно подтолкнул к нему не кого-нибудь, а Марину Чернявскую собственной персоной. Она снова изменилась: слегка осветлила и убр&та назад волосы, прибавила косметики и надела деловой серый брючный костюм, который ей очень шел. Обхватив обеими руками и прижав к груди крокодиловую сумку, Марина исподлобья наблюдала за реакцией Пушкина. Пушкин перестал слышать Моисеева. Кажется, тот пытался познакомить его с Мариной.

— Ты и португальский знаешь? — спросил Пушкин убито. Он на самом деле не представлял, как реагировать на внезапное появление Марины в Эль-Таре (далековато от Парижа) при таких странных обстоятельствах.

— Знаю. Я очень хорошо знаю португальский, — по-ученически отчиталась Марина. — И русский ещё не забыла.

Моисеев замолчал и стал по очереди смотреть то на Пушкина, то на Марину.

— Каким ветром в нашу провинцию?

— Разрисовывала и обставляла домишко одному местному буржую, — ответила Марина. — Унитаз с инкрустацией и повсюду платиновые ручки плюс мои неповторимые художественные решения. Я закончила работу, хотела немного отдохнуть, а потом домой, в Париж. Останавливаю свой джип на перекрестке у отеля, и вдруг меня страстно целует в бочок ваш агрессор Гоша.

— Это она мне наперерез выехала, — опроверг Гоша. Он гордился своим классом вождения. — Но это не важно, не важно, — быстро спохватился он. — Мы вам, Марина, за ремонт заплатим, а то и новую машину купим. Правда, Пётр Павлович?

— Да-да. На твои командировочные.

— Зачем так шутить? Вы сказали мне найти переводчика к началу совещания? Вот, нашёл. Значит, когда мы столкнулись, из джипа выходит девушка и начинает меня крыть по-португальски зачем-то. Мадам, говорю от неожиданности по-русски, сорри, времени нет, вот моя карточка, разберемся позже. Тогда она меня начала по-русски — говнюк, простите, и так далее. Да так чистенько, будто родная. Девушка, говорю, рад знакомству, я ваш навеки. Ноги вам целовать буду — что ноги, следы! — только сейчас идёмте со мной. Послужим России. И вот мы здесь.

— На самом деле не так, — подала голос Марина. — Он, — она ткнула пальцем в Моисеева, — сказал, что если я с ним не пойду, его Пушкин зарежет. Какой Пушкин, спрашиваю. Такой, отвечает, Пушкин, что чеченцы рядом с ним — пацаны на лямках. Я знаю только одного такого Пушкина.