Читать книгу "Самая прекрасная земля на свете - Грейс Макклин"

До того мне было жарко, а теперь стало холодно. Ангел смотрел на меня голубыми глазами.

— Нет, — сказала я. — Нет у меня таких приятелей.

Воскресенье

От некоторых вещей никакие чудеса не спасут. Сегодня выяснилось, что Джози связала мне пончо.

Мэй сказала:

— Да нет, это шаль!

— Да ты что! — сказала Элси. — Это пончо.

— Оранжевое, с кисточками и с ракушками, — сказала Мэй.

— Где это там ракушки? — спросила Элси. — А я думала, это жемчужины.

— Ракушки, — сказала Мэй. — Мелкие, с дырочками.

— В любом случае, она тебя ищет, — сказала Мэй.

— Как тебе повезло! — сказала Элси.

До самого начала собрания я пряталась в туалете.

Выступал в этот раз Альф. Язык его был в хорошей форме, так и мелькал в уголках рта.

— И чего же ждет от нас Господь, братья? — спросил он. Огляделся свирепо — лицо красное, глаза выпучены.

Через полчаса у меня от его голоса разболелась голова — а может, от запаха тети Нел; от нее нынче пахло сильнее обычного. Желтые пластмассовые розы — и те выглядели какими-то понурыми.

Голос Альфа звучал все громче. Он размахивал руками. Я испугалась, как бы он не запутался в проводе от микрофона.

— Чего же ждет от нас Господь, братья? — повторил он.

Когда он произнес это в третий раз, я не выдержала, подняла руку и сказала:

— Чтобы мы регулярно заполняли отчеты?

Потому что обычно правильный ответ был именно таким. Но тут все рассмеялись. Папа потом объяснил, что Альф задал так называемый риторический вопрос, которому положено просто висеть в воздухе, ответа никто не ждет.

Альф сказал, что я права, разумеется, Господь ждет, что все мы будем регулярно заполнять отчеты, а еще Он ждет от нас от всех веры.

Я впилась ногтем в корешок Библии. У меня-то есть вера. Никто и не подозревает какая. Я такое могу, что им даже и не представить. Если бы они это знали, не стали бы надо мной смеяться. Если бы знали, они бы страшно удивились.

Я не могла не думать о том, как это странно: никто и не заметил, что я теперь — Орудие Господа. Я думала, что этому уже пора хоть как-то проявиться. Потом решила, что попрошу у дяди Стэна адрес брата Майклса. Уж он-то, решила я, точно отнесется к чудесам серьезно.

После собрания я подошла к дяде Стэну и дернула его за рукав. И сказала:

— Скажите, вы не могли бы дать мне адрес брата Майклса? Или телефон.

— Брата Майклса?

— Да.

— Зачем тебе, малыш?

— Я хочу рассказать ему про горчичное зернышко и еще про одно чудо.

Стэн улыбнулся:

— Хорошее дело.

— Что?

— Ну, я поищу.

— А-а…

— Напомни, если забуду принести на следующее собрание, — сказал Стэн. И стал складывать бумаги в портфель.

Он, что ли, не услышал, что я сказала?

— Дядя Стэн, — сказала я. — Я сотворила чудо! Я устроила снегопад!

— Правда? — сказал он.

Я сказала:

— В каком смысле — «правда»?

Опять сделалось жарко.

— Джудит… — сказал он и положил ладонь мне на голову.

— Я ничего не выдумываю! — сказала я. — Я вообще-то не собиралась вам об этом говорить, оно как-то само вылетело, — но поэтому мне и нужен адрес брата Майклса. Это очень важно. Я ведь не знаю, что мне делать дальше. С моим даром.

— Ну уж брат Майклс тебе точно что-нибудь посоветует, зайчонок, — сказал дядя Стэн. — Ладно, я пойду, мне нужно поговорить с Альфом…

Мог бы и не трудиться выдумывать повод; я увидела, что к нам приближается ярко-розовая шляпа с оранжевыми перьями. Джози так и рыскала глазами по залу.

— Мне тоже пора, — сказала я и проскользнула в последний ряд.

Похоже, если Джози сама не сумеет меня поймать, устроит общую облаву.

Пятое чудо

Когда в понедельник утром я вошла в класс, у стола мистера Дэвиса стояла женщина. Трудно было сказать, сколько ей лет, потому что она была совсем маленького роста, однако я подумала — примерно столько же, сколько и папе. Волосы у нее были рыжие, забранные под головную повязку, а еще круглые очки и маленькие ладони, как будто в цыпках. Волосы казались красноватыми, и ладони тоже были красноватые. Волосы ее мне понравились. Я подумала, хорошо бы сделать такие же кому-нибудь из моих человечков. Я бы взяла яркую оранжевую шерсть и потом поставила бы прядки торчком.

Женщина пыталась открыть ящик, но в результате весь стол сдвигался с места.

— Нужно стукнуть сверху, — сказала я.

— А-а. — Она нахмурилась, стукнула, и ящик открылся. Она засияла и посмотрела на меня. — Спасибо. Ты кто?

— Джудит.

— А я — миссис Пирс, — сказала она. — Буду пока замещать мистера Дэвиса.

— А-а, — сказала я. — А с ним что случилось?

— Он неважно себя чувствует. Ничего особенно страшного.

Она снова улыбнулась. Зубы у нее были совсем мелкие, и два верхних росли криво, так что краешки торчали наружу. Зубы миссис Пирс мне понравились. И голос тоже. Он напоминал зеленые яблоки.

Она сказала:

— А ты чего не на линейке, Джудит?

— Я туда не хожу. Я не должна соприкасаться с Миром.

— А-а, — сказала миссис Пирс. Потом моргнула. — А чего так?

— А это Вертеп, — ответила я.

Миссис Пирс взглянула на меня попристальнее, шмыгнула носом и сказала:

— Ну ты, собственно, не много теряешь.

Она еще раз стукнула по столу, ящик выскочил снова и попал ей по локтю. Она прикрыла глаза и что-то пробормотала. А вслух сказала:

— Да, к такому сразу не привыкнешь.

Тут открылась дверь, и вошли остальные.

Уставились на миссис Пирс. Она сидела на столе мистера Дэвиса, закинув ногу на ногу.

— Доброе утро, класс номер восемь, — сказала она. — Меня зовут миссис Пирс. Я тут немножко с вами позанимаюсь.

— А где мистер Дэвис? — спросила Анна.

— Он приболел, — сказала миссис Пирс. — Но я уверена, что он скоро поправится. А пока нам придется притереться друг к другу. Я привыкла все делать по-своему, так что готовьтесь к переменам.

В дальнем конце класса послышалась какая-то возня. Потом бумажный самолетик ударился о мою голову. На нем было написано «ПАДЛА». Миссис Пирс шмыгнула носом и потянулась к журналу.