Читать книгу "Сердце пустыни - Оливия Гейтс"

Талия снова удовлетворенно вздохнула:

— Огромный оазис. Он кажется бесконечным.

Харрис усмехнулся, спрыгнул с коня и протянул руку, чтобы помочь Талии спуститься на землю. От его непринужденной силы, ласкового взгляда и прикосновения у нее потеплело на душе.

— Сейчас мы на высоте трехсот футов, поэтому перед нами лежит около двадцати миль оазиса. Однако невозможно увидеть противоположную границу оазиса, поэтому он кажется бесконечным.

Она радостно воскликнула, так как ей понравились его объяснения.

— Ты должен стать гидом, когда принцы уже будут не нужны. — Талия прикусила язык. Незачем шутить по поводу заговора в королевстве. Он только усмехнулся, понимая, что она просто пошутила. Облегченно улыбаясь в ответ, она сказала: — Это место по праву считается мистическим.

— Значит, наши испытания стоили того, чтобы здесь оказаться, да?

— После перехода по пустыне я радовалась бы возможности оказаться на мусорной свалке, если бы там были вода и укрытие. Но этот оазис я считаю великолепным не только потому, что здесь мы выжили. Это настоящий рай, как ты и говорил. Его делают таким местные жители. Все такие добрые, светлые и мудрые.

Талия не назвала главную причину, по которой считала оазис очаровательным.

Солнце уже садилось, и Харрис повел ее к источнику с кристально чистой водой, расположенному под сенью пальм. В воздухе витал сладкий аромат растений и пьянящий запах земли.

Остановившись у воды, Талия сказала:

— Как было бы здорово всегда здесь жить.

«Жаль, что Тод не может сейчас быть со мной, — подумала она. — Или хотя бы на свободе».

Харрис расстелил покрывало у ее ног и посмотрел на небо:

— Неужели ты не сойдешь с ума без современных удобств?

Она опустилась на мягкую ткань и потянулась к корзине с лакомствами:

— Конечно, мне кое-чего не хватает. Например, горячего душа. И Интернета. М-м-м… Я уверена, найдется много вещей, по которым я буду скучать, но сейчас я промолчу.

Харрис достал стаканы.

— Как насчет медицины? — уточнил он.

— О, я занималась бы ею, как в любом другом месте. Здесь я наверняка принесла бы больше пользы людям.

Он поднес кусочек абрикоса к ее губам:

— Ты очень загадочное существо, роса Бога. Я лучше других знаю, какая ты выносливая и цепкая, но, оказавшись вдали от цивилизации, наслаждаешься простой жизнью. Ты жаждешь обеспечить здешним людям то, чего они не имеют.

Ей показалось это удивительным — принц так хорошо изучил ее за столь короткое время. Словно заглянул в глубь души, осветил потаенные закоулки светом своих глаз, познал ее тайны, И Талия могла сказать то же самое про него. Она кивнула:

— Возможно. Меня очаровывают здешняя простота, удовлетворенность и спокойствие. Если бы я могла выбирать, то предпочла бы жить здесь, а отпуск проводить в тех местах, где властвует двадцать первый век.

— Значит, такой выбор у тебя будет.

Фраза прозвучала как обещание. Харрис не хотел с ней расставаться, стремился оставить возлюбленную подле себя и никогда не отпускать.

Тем не менее Талия не строила иллюзий, не питала никаких надежд. Их разделяли океаны суровой реальности и горы препятствий.

Она — простой человек из другой страны, совершенно чуждая их культуре. Он — принц, имеющий обязательства перед своим народом. Кроме того, нельзя забывать о том, что произошло с Тодом. Она понятия не имела, как его освобождение повлияет на Харриса и его семью. Даже если найдется решение, которое в конечном счете не навредит правящей династии и не превратит Харриса во врага, он, вероятно, будет должен заключить политический брак.

Талия никогда не представляла себе, что выйдет замуж за Харриса.

Она наблюдала, как он плетет для нее красивую корзинку из пальмовых листьев.

— Знаешь, направляясь сюда, я считала, что представители семьи аль-Шалаан — избалованные извращенцы, уставшие от избытка денег, бесполезные и ни к чему не пригодные без охранников и различных электронных гаджетов, — произнесла она.

Его проворные руки замерли. Взгляд Харриса стал мрачным и задумчивым. Потом он вдохнул и спросил:

— И что ты думала конкретно обо мне?

Она была обязана открыть ему правду, как бы неприятно она ни звучала. Покраснев от стыда, Талия пробормотала:

— Когда я впервые услышала рассказы о твоей доблести и победах, я сочла тебя самым неприятным из всех. Думала, что ты изображаешь героя, равняясь на успешных, но безликих миротворцев. Или, в лучшем случае, полагаешься на своих бойцов и неограниченные ресурсы страны, позволяющие тебе играть роль принца-защитника Зохейда. Я полагала, что ты покажешь свое истинное лицо, когда останешься без помощи.

Харрис коснулся ладонью своей груди:

— Ой. И ты думала, что я сдамся и позволю себя очернить?

Талия бросила на него укоризненный взгляд:

— Ты знаешь, какого мнения я о тебе сейчас.

— Нет, не знаю. Скажи мне.

Харрис посмотрел на Талию так, словно от ее ответа зависела его жизнь.

Она затаила дыхание, затем ответила:

— Ты знаешь, что собой представляешь: владеешь королевством, и твои подданные с благоговением чтят землю, по которой ты ходишь.

Он медленно выпрямился:

— Мне не нужно благоговение. Я никогда ничего не делаю в ожидании благодарности или восхищения. И мне все равно, если меня будут благодарить или мной восхищаться.

Ее губы дрогнули в улыбке.

— Жаль. Ты просто должен ходить задрав нос и пользоваться дарованными тебе привилегиями. Судя по тому, как к тебе относятся жители оазиса, ты для них гораздо больше чем принц. И так они относятся именно к тебе, а не ко всей королевской семье. Именно ты многое для них сделал.

— Я делаю только то, что входит в мои обязанности, и не заслуживаю похвалы или поклонения за исполнение своего долга. Однако я заработал бы неуважение и дурную репутацию, если бы игнорировал нужды Зохейда.

— Ты неправильно себя ведешь, — поддразнила его Талия. — Я видела, как ты хмурился, когда жители оазиса рассказывали вчера о твоих подвигах. Ты определенно не любишь лесть.

— Я этого не говорил. — Принц покачал головой.

У нее сжалось сердце.

— А… моя лесть тебе нравится? — неуверенно спросила она.

Он кивнул с торжественным видом:

— Я жажду услышать похвалу и одобрение из твоих уст.

— Э-э-э… Мы вместе последние две недели, не так ли?

Он встал на колени, возвышаясь над ней:

— Я должен слышать твои неповторимые слова, посланница небес. Для меня имеет значение только то, что ты обо мне думаешь.