Читать книгу "Ненасытные - Кирилл Казанцев"

– Мы рады приветствовать в нашей студии начальника городского управления внутренних дел Георгия Николаевича Филина, – преувеличенно бодро возвестил щеголеватый ведущий. Во взгляде читалась настороженность, он нервничал. – Надеюсь, вы развеете досужие домыслы, Георгий Николаевич. Как случилось, что человек, страдающий столь острым психическим расстройством, смог занять такую высокую должность в мэрии? Ведь все, что мы вчера услышали… Простите за отступление от формата, но это напоминало какой-то глупый розыгрыш.

– Вы правы. То, что случилось, это крайне возмутительно. – Полковник свел густые брови, он говорил отчетливо, внушительно, не глотая окончания слов. И при этом, не моргая, смотрел в камеру. – Вы позволите, я тоже отступлю от формата, принятого в официальных кругах, и скажу все, что думаю по этому поводу?

– Да, разумеется, Георгий Николаевич, – радушно предложил ведущий. – Нам очень интересно выслушать живое мнение.

– Спасибо. Повторюсь, я крайне возмущен. Главным образом тем, что господину Калмановичу не дали договорить. Ведь вся его проникновенная речь – правда от первого до последнего слова…

Люди в студии снова пребывали в шоке, не верили своим ушам. Страшно побледнел ведущий, хорошая мина при плохой игре никак не удавалась. Камеры работали, ответственное лицо, призванное внести ясность в «возмутительный» вопрос, продолжало вещать – с убедительным видом, размеренно и внятно. Если заткнуть уши, можно было бы подумать, что полковник Филин говорит о бескомпромиссной борьбе с преступниками, о впечатляющих успехах своего управления, о раскрытых грабежах, обезвреженных наркодилерах, о пойманных убийцах. В принципе, об этом он и говорил – об «успехах» управления. О том, что кривая раскрываемости тяжких преступлений соответствует уровню прошлого года лишь благодаря припискам, подтасовкам, подлогам и фальсификациям. О том, что управление в его лице всячески потворствует процветанию наркобизнеса в регионе, имея на этом стабильный навар. А прошлогодняя громкая акция по изъятию ОБНОНом трехсот килограммов гашиша в одном из контейнеров – мероприятие с приставкой «пиар», пыль в глаза, видимость работы, и вообще, тот гашиш принадлежал дельцам-конкурентам, пытавшимся по умственному недоразвитию проникнуть на местный рынок. О том, что в городе участились случаи грабежей, а раскрывать их некому, поскольку оперативные службы занимаются зарабатыванием денег. О том, что в городе бесследно пропадают люди (гораздо чаще, чем в среднем по стране), а правоохранительные органы способны лишь это констатировать, да и то не всегда. О круговой поруке, о повсеместных вымогательствах, о жестком правиле в полицейской среде – «не сдавать своих» (если нет на то особого распоряжения). О том, что правоохранительные органы прочно срослись со всеми ветвями исполнительной и законодательной власти. А судьи – послушные исполнители воли высокопоставленных ментов, и странно, что зарплату они еще получают не в МВД…

– Выключите камеру! – очнувшись, взвизгнул щеголеватый ведущий, на которого было страшно смотреть.

– Отставить! – багровея, прорычал полковник. – Первый, кто отключит эфир, будет немедленно помещен в камеру с уголовниками!

У него оставалось несколько минут, заговорил быстрее, ведь он должен был вывалить все, что загрузилось в память и доставляло мозгу неудобство. Только избавившись от этого груза, он мог почувствовать себя легче. Он говорил о многомиллионных взятках и откупных, практикуемых в областном и городском управлениях. О пытках, ставших нормой работы. О произволе полиции на городских улицах. О том, что слово «бандит» звучит для граждан вполне прилично, вроде слов «инженер» или «врач», а вот слово «полиция» – это форменные шок и трепет. О преступлениях, в которых погрязли его коллеги. О полной и безоговорочной подотчетности областного парламента областной исполнительной власти в лице вице-губернатора господина Быкасова. О любимом занятии интеллигентного и воспитанного руководителя областной полиции Роговца – заказывать проституток, а потом их пытать и калечить…

Это безобразие, по счастью, прервали – нашелся кто-то смелый, отключил аппаратуру. Но сказанное слово не воробей… В мозгу у Георгия Николаевича что-то со щелчком переключилось. Наступила гробовая тишина. Люди зачарованно смотрели, как по лицу приглашенного гостя растекается бледность, которой позавидовал бы и призрак шотландского замка. Бестолковым Георгий Николаевич не был – все понял и прочувствовал. Живой мертвец поднимался с кресла, спускался с возвышения на негнущихся ногах. Он шел мимо съемочной аппаратуры, мимо осветительных приборов, мимо изумленных и напуганных людей, ощутивших посвященность во что-то тайное и сакральное. Филин вышел из зала, спустился на лифте в вестибюль. Люди смотрели на него с затаенным страхом. Развалилась установка, и упругий, озабоченный задачей человек превратился в никого. Он вышел на улицу, добрел с опущенной головой до тротуара, вяло махнул рукой. Где-то оставил фуражку, да и черт с ней. Остановилась машина с шашечками. Он назвал адрес городского управления. И, естественно, не заметил, как с парковки телецентра отъехал черный джип и пристроился таксисту в хвост.

От телецентра до места работы было два квартала. Он вышел, весь контуженный, безжизненный, поволокся к крыльцу. Деньги не отдал, а таксист побоялся требовать оплату – лучше не связываться с «мертвецами» в полицейской форме. Перевел рычаг и поспешил убраться, пока цел. В управлении еще были люди. Подскочил дежурный, собрался что-то доложить, но Георгий Николаевич вяло отмахнулся, мол, исчезни. Он поволокся в кабинет, расположенный в глубине первого этажа. Прикрыл дверь, включил приглушенное освещение. Со стоном развалился в массивном кресле, давая отдых натруженным ногам. В кабинете было тихо, уютно, сюда не проникали посторонние шумы и неприятности. Почему он не поехал домой? Никто не мог ответить…

Несколько минут он сидел с закрытыми глазами, собираясь с остатками мыслей. Потом открыл глаза и обнаружил, что неприятности проникают и сюда. Бесшумно отворилась дверь, и на пороге возникла кряжистая фигура начальника областной полиции Роговца Владимира Петровича. Тот делал вид, что стесняется. Он был сегодня в штатском. Исподлобья обозрел тяжелые книжные шкафы, внушительный стол из ценной древесной породы, портреты президента и министра внутренних дел в строгих рамочках. Остановился глазами на хозяине кабинета. Тот смотрел на него из кресла со жгучей тоской. Владимир Петрович вздохнул, укоризненно качнул головой и приблизился мягкой походкой. Он придвинул стул и сел напротив, стал разглядывать визави с нескрываемой жалостью. У Владимира Петровича была нормальная, невызывающая внешность. Ничего брутального, лицо без остроконечных выпуклостей, мягкие волосы, зачесанные назад. Но в глубоких глазах поблескивали кубики льда.

– Георгий, в чем дело? – спросил он почти шепотом. – Ты зачем это сделал? Мы чувствовали, что это может плохо кончиться, выслали людей, чтобы они остановили эфир, но ты уже такого натворил…

– Послушай, Владимир, ты же не думаешь, что я это сделал по собственной воле? – захрипел Филин, откидывая голову. – Меня заставили… Ума не приложу, как они это сделали… Затмение нашло, внушили, забрались в мозг, я не знаю…