Читать книгу "Этрусская химера - Лин Гамильтон"

Она повернулась на зов одного из мужчин.

— Приятного аппетита. Иду.

* * *

— Итак, насколько я мог слышать, вас посвятили в состоящие из смеси любви и ненависти отношения вольтерранцев к собственному городу. — Как только женщина отошла, обратился ко мне мужчина, сидевший в паре столиков от меня. Я повернулась к нему. Человек этот был очень хорошо одет — в деловой костюм великолепного итальянского покроя; возможно, привлекательным назвать его было сложно, однако передо мной оказался один из вполне довольных собой итальянцев. Он появился в траттории уже после меня.

— И не забывайте про еду, — посоветовал он. — Место очаровательное, и весь этот вздор относительно утесов другим словом и не назовешь.

— Вы тоже местный житель? — поинтересовалась я.

— Нет, я из Рима. Просто люблю этот город, — ответил он. — А моя жена — римлянка до мозга костей. Она предпочитает городскую пыль и бензиновую гарь деревенскому воздуху. У нас здесь домик с виноградником и несколькими масличными деревьями, поэтому мне приходится время от времени наведываться в эти края.

— Я всегда мечтала обзавестись здесь землей, — призналась я. — Какой-нибудь восхитительной старинной тосканской фермой и несколькими арками виноградника.

— Тогда, — проговорил он, — вот вам моя карточка. Мои знакомые, занимающиеся недвижимостью, будут рады побеседовать с вами.

— Мне бы очень хотелось реализовать свое намерение, однако оно, увы, скорее всего окажется просто мечтой.

Я поглядела на карточку, на которой значилось имя Сезар Розати.

— А вот и моя карточка, — добавила я.

— Так вы антиквар. Как интересно, — проговорил он. — Кстати, вы здесь одна?

— В настоящий момент да, — ответила я. — Однако скоро ко мне приезжают друзья.

Конечно, это было неправдой, однако я успела понять, что в подобного рода ситуациях осторожность не является излишней. Тем не менее поговорить с ним было заманчиво. Я находилась в пути достаточно много времени и уже провела слишком много вечеров в гостиницах, под программу Си-эн-эн ужиная тем, что подают в номера, а даже в Италии подобные блюда не бывают горячими.

— Вы не будете возражать, если я пересяду к вам? Разговаривать через два столика как-то неуютно, — спросил он.

Почему бы и нет? И я указала на противоположное кресло.

— Галерея Розати, — заметила я, вновь посмотрев на полученную от него визитную карточку. — Не сомневаюсь, что должна была бы слышать о ней, однако как-то не приводилось.

Он улыбнулся.

— Напротив, в этом нет удивительного. Это скорее хобби, чем бизнес, и мы не можем ни в какой мере сравнивать себя со сказочными коллекциями Рима. Например, музеев Ватикана. Глупо пытаться конкурировать с организацией, которой помогает сам Бог, да и незачем искушать судьбу.

Мы оба рассмеялись.

— На самом деле я наполовину отошел от дел. Прежде я был банкиром. А теперь развлекаюсь кое-какими вещами. Галерея у меня для развлечения. Семейство моей жены располагает удивительными произведениями искусства, и мы открыли часть своего дома для посещения публики.

— Надо бы посетить вашу галерею, — сказала я. — И какого рода произведениями вы располагаете?

— Моя жена предпочитает скульптуру шестнадцатого столетия, но ее семья занималась собирательством много — более сотни лет, и поэтому у нас найдется буквально все: от этрусских вещей до живописи двадцатого столетия. Наше собрание невелико по музейным стандартам, однако как частная коллекция оно весьма неплохо. Если будете в Риме, позвоните мне. Я лично проведу вас.

— Итак, галерея находится прямо в вашем доме, — проговорила я. — А это преподносит собственные трудности. Охрана и так далее. Особенно этрусских предметов. Вероятно, на них сейчас существует повышенный спрос.

Я задала этот вопрос как бы вопреки собственной воле, не зная, хочу знать на него ответ в данный момент или нет.

— Вы правы. К нашему стыду действительно многие этрусские древности оказались украденными или проданными нелегальным путем. Конечно, у нас надежная охрана, но однажды вломились и к нам. Забавно, что вы упомянули этрусские предметы. Украли только одну вещь, великолепнейший этрусский килик, и ничего кроме. Конечно, вы знаете, что такое килик? Чаша для питья с двумя ручками? Вероятно, работы Мастера Бородатого Сфинкса. Не сомневаюсь, что его украли по заказу. Сосуд этот кому-то понравился, и, чтобы завладеть им, этот человек нанял специалиста.

Женщина, вернувшаяся с заказом Розати, чуть приподняла брови, увидев нас вместе, и спросила, не принести ли нам еще вина. Мы согласились.

— Меня раздражает, — заметил Розати, как только она отошла, — та манера, в которой она говорит о Джанпьеро Понте. Я просто не мог не услышать ваш разговор с ней. Я был знаком с Понте. Не могу назвать его другом, однако он был моим достаточно близким знакомым, и мне не нравятся пошедшие о нем сплетни. Кто может сказать, что именно способно подтолкнуть человека к такому поступку? Конечно же, не стоны ветра над утесами. Он оставил очаровательную жену и детей, это ужасная трагедия.

— Безусловно, — согласилась я.

Невзирая на мрачное начало, час, потраченный мной на разговор с Розати над вторым бокалом вина, трюфелями и «эспрессо», постепенно увеличивавшими меру моего благодушия, оказался весьма приятным. Он рассказал мне о некоторых соседних достопримечательностях, которые, по его мнению, стоило посмотреть, и продемонстрировал отличные познания в отношении всей Тосканы. Я узнала кое что о рынке этрусских древности, впрочем, ничего особо существенного он мне не сказал. Пожаловаться я могла только на то, что он оставил свой сотовый телефон включенным и трижды отвечал на звонки, сидя напротив меня. Пусть я могу произвести впечатление старомодной, однако мне абсолютно не нравится слушать чужие разговоры, находясь в ресторане, особенно если разговоры эти ведутся за моим собственным столиком. Он договорился о встрече с одним из звонивших, слегка поспорил со вторым и попросту отмахнулся от третьего. А потом сам позвонил кому-то, сообщив, где находится.

Во время разговора я упомянула о том, где остановилась.

— Очаровательное место, — сказал он. — Если ваши друзья еще не приедут, быть может, мы отобедаем с вами сегодня вечером в отеле. Обещаю не брать свой телефон. Вижу, вы не одобряете его.

Я колебалась, наверно, на секунду дольше, чем следовало бы.

— Я не думаю давить на вас. И не сомневаюсь в том, что вы заняты, — продолжил он. — Давайте сделаем так: я буду в обеденном зале в восемь часов. Если вы придете, чудесно. Если нет — ничего страшного, у меня нет других планов.

— Скорее всего, я приду, — сказала я. Почему, собственно, нет. Все лучше, чем сидеть у себя в номере.

* * *

Оказавшись в отеле, я проверила почту. Никаких сообщений мне не было, и я решила, что могу пойти пройтись. План «А» сработает, попыталась я уверить себя. Надо только быть терпеливой и дождаться новой встречи с Лейком. К вечеру, чисто случайно я оказалась у подножия утесов. Над головой моей оказались прямо-таки первобытные обрывы и разверстые расщелины, где свистел и стонал ветер. Нетрудно было понять, что создало их. Образованные мягким желтым песчаником сверху, снизу они сложены серой глиной. Воды, выпадающие на камни Вольтерры, просачиваются вниз под поверхность камня, размягчают глину и придают подвижность почве. Время от времени огромные глыбы сваливаются с высот вниз. Можно сказать, что утесы во многом наделены собственной мрачной красотой, однако они действительно представляли собой место, привлекательное для впавших в депрессию, отчаявшихся или же просто уставших от жизни. Я подумала о Понте, человеке мне неизвестном, и Годаре, с которым я не провела и часа; обоих уже не было в живых, и, возможно, они расстались с жизнью по собственной воле.