Читать книгу "Пятьдесят оттенков темноты - Барбара Вайн"

Однако той осенью в Грейт-Синдон кое-кто действительно покончил жизнь самоубийством. Я часто задавала себе вопрос, насколько сильно повлияла эта смерть на то, что случилось потом. Другими словами, каков ее вклад в события, которые привели к убийству.

6

Приходским священником в Грейт-Синдон был Ричард Моррелл. Я назвала его викарием, за что получила суровый выговор от Веры и рекомендацию не говорить глупости, однако в своем невежестве считала всех священников англиканской церкви викариями, предполагая, что это обобщенное понятие, например как «мясник». Вера ходила в церковь почти каждое воскресенье, обычно к вечерне. По какой-то причине, так и оставшейся для меня загадкой, отец не захотел, чтобы я проходила обряд конфирмации. Думаю, он либо вообще утратил веру, либо перестал доверять официальной религии. В то время я жалела, что пропускаю такую важную часть в своем образовании. На пианино в гостиной «Лорел Коттедж» стояла фотография в рамке, вызывавшая мое восхищение, — Иден в белом конфирмационном платье, с волосами, скрытыми под вуалью. Лишенная возможности, и даже надежды, вступить в этот круг избранных, я иногда ходила в церковь вместе с Верой, особенно в те дни, когда к ней присоединялась Иден. Прогулка по деревенской улице с двумя тетками, каждая из которых держала в руках молитвенник — я не могла понять зачем, потому что перед всеми сиденьями церковной скамьи лежали свои экземпляры, — помогала мне почувствовать «принадлежность», к которой я так стремилась. После службы мы все пожимали руку мистеру Морреллу, крупному, грузному мужчине неопрятного вида, о котором говорили, что он держит просвиры в кармане своего стихаря, не заворачивая в бумагу. Священник приходился двоюродным братом важному человеку, который был ректором Баллиола.[29]Я назвала его директором Баллиола, поскольку думала, что ослышалась, и если он руководит колледжем, то его должность именуется «директор», — ошибка, за которую я опять получила выговор от Веры.

У Морреллов была служанка по имени Элси. В те времена люди еще держали прислугу, жившую в доме, хотя совсем скоро все ушли работать на фабрики по выпуску амуниции или завербовались в Женскую земледельческую армию.[30]Жилище приходского священника в Грейт-Синдон представляло собой громадный дом с восемью спальнями, очень старомодный. Элси, шестнадцатилетняя дочь сельскохозяйственного рабочего, жившего в деревне в трех милях от нас, выполняла всю домашнюю работу — миссис Моррелл лишь вытирала пыль, гладила белье и, разумеется, готовила. Я знала Элси в лицо. Мы с Энн, возвращаясь из школы, иногда встречали ее, когда после обеда она шла навестить мать, но ни разу не разговаривали с ней. Противные маленькие снобы. Конечно, мы не претендовали на принадлежность к аристократии, как миссис Делисс из монастыря, но считали себя на несколько голов выше деревенских жителей. Более того, Элси не только происходила из семьи поденных рабочих, но и сама работала прислугой. Вера считала, что девушка должна называть меня «мисс», а ее саму — «мадам». Это была коренастая, румяная девушка, с розовой кожей, которая всегда выглядела обветренной, и яркими золотисто-рыжими волосами — я не сомневалась, что цвет естественный. Миссис Моррелл иногда заглядывала в «Лорел Коттедж» и в разговорах с Верой жаловалась на Элси, называя ее ленивой и неряшливой. Думаю, они с удовольствием обсуждали, как они сами выражались, «проблему слуг».

— Вам так повезло, что не приходится с ними мириться, — говорила миссис Моррелл. — Чего бы я только не отдала за дом такого размера, как ваш. — На самом деле она лукавила. Втайне миссис Моррелл — бывшей учительнице без педагогического образования в частной школе в Ипсвиче, как рассказала мне Энн, — очень нравилось жить в георгианском доме, превосходящем по размерам монастырь Грейт-Синдон.

Один или два раза я приходила в дом священника вместе с Верой и видела Элси — с метлой в руках или стоящей на четвереньках и отскребающей каменный пол. Вера всегда заговаривала с ней, так что бедной девушке приходилось вставать и напускать на себя почтительный вид.

— Надеюсь, с матерью и отцом все в порядке, Элси.

— Да, спасибо, мадам.

Насколько мне известно, Вера в глаза не видела родителей Элси. И конечно, никто из нас не знал ее фамилии, пока она не всплыла во время следствия.

Однажды после обеда Элси пропала. Когда девушка не вернулась вечером и не появилась утром, миссис Моррелл послала к ее родителям, чтобы выяснить, что случилось. Под словом «послала» я имею в виду, что она попросила мальчика, который приходил раз в неделю стричь траву и убирать листья, съездить туда на велосипеде. Дома Элси тоже не было, а к концу того же дня фермер нашел ее тело в колодце.

Насколько я знаю, настоящих колодцев, из которых люди набирают воду, больше не существует, но в те времена они еще попадались. В большинстве коттеджей и жилых домов на фермах не имели ни водопровода, ни электричества. Природного газа в Грейт-Синдон никогда не было — его нет и по сей день. Тот колодец питался от источника ключевой воды, и в нем плавали водоросли, выглядевшие чистыми и похожие на пряди зеленых волос. Какое-то время спустя, когда колодец осушили и почистили, мы с Энн приходили взглянуть на него. Не больше трех футов в диаметре, но по слухам очень глубокий — вне всякого сомнения, слухи сильно преувеличивали его реальную глубину, — с бортиком по краю, сложенным из маленьких старых кирпичей. Каждый раз, возвращаясь домой этой дорогой, Элси проходила мимо фермы с колодцем, а в ноябре, когда опадали листья зеленой изгороди, его было видно с дороги. Именно Энн первой рассказала мне, что случилось.

— Просто ужас — Элси из дома приходского священника покончила с собой. Она утопилась. Мне мама сказала. Предупредила, чтобы я не болтала, но к тебе это не относится. Я имею в виду, она знает, что я тебе расскажу.

Я была шокирована и испытывала какой-то благоговейный ужас. Мы ждали школьный автобус. Утро выдалось холодным; дул ветер, и в воздухе кружились опавшие листья. Мне еще не приходилось бывать в таком месте, где листопад был настолько заметен — центр деревни утопал в зелени огромных каштанов, платанов, сикомор и буков. Все они дружно сбрасывали листву, и им помогал сильный ветер — с тех пор опадающие с деревьев осенние листья напоминают мне об Элси и ее смерти в воде.

Я спросила Энн почему. Почему она это сделала? Шестнадцатилетние не ровня двенадцатилетним, однако они все же не взрослые, как скажем, двадцатишестилетние, которые казались нам стариками. Неужели в шестнадцать лет кто-то хочет умереть?

— Мама сказала, что догадывается. Я слышала, как она говорила папе, что, наверное, знает причину, но, когда я спросила, она мне не ответила.

— Знаешь, мне ничего не приходит в голову. А тебе?

— Разве что ей очень не нравилось работать у старой миссис Моррелл, — сказала Энн. — Но в таком случае мне не понятно, почему она не уволилась и не поступила на фабрику.