Читать книгу "Боевой шлюп «Арго» - Юлия Зонис"

— Отойдите.

Голос прозвучал снизу. Отец Павел обнаружил, что подросток с флягой стоит рядом с ним. Выгоревшая на солнце макушка топорщилась коротким ежиком и едва доставала отцу Павлу до груди.

— Отойдите, не видите, что ли, — вы мешаете.

В голосе мальчишки звучала спокойная усталость и давняя привычка командовать. И, подчинившись этому тону, отец Павел попятился. Вмешался он только тогда, когда подросток отвинтил крышку фляги и поднес горлышко к щелкающим зубам Жерара.

— Что это?

— Яд, конечно.

Пареньки за спиной священника захихикали.

— Вы что, идиот? Не знаете, как изгоняют демонов? Это святая вода. Не та дрянь, что вы скидываете, а настоящая. Ее отец Герасим благословил.

Прежде чем священник успел спросить, кто такой Герасим, мальчик разжал Жерару зубы и протолкнул горлышко фляги тому в глотку. Раздалось бульканье. Полковник замер на секунду, а затем закашлялся и согнулся пополам. Его скрутило с такой силой, что вцепившиеся в руки и ноги мальчишки отлетели в стороны. Некоторое время полковник стоял на коленях, кашляя и содрогаясь, а потом его начало рвать. Отец Павел с ужасом смотрел, как вместе с кровью и блевотиной выходят розовые червиные хвосты. Их было много. Очень много. Слишком много для одного человека.

— Тринадцать тысяч демонов с легкостью уместятся на кончике иглы, так ведь, святой отец? А он намного больше игольного кончика или даже ушка.

Предводитель детей ухмылялся, и отец Павел заметил, что двух зубов у него не хватает, а нижняя губа недавно была разбита, и на ней запеклась кровь. Неожиданно священник понял, что совершенно не может определить, сколько мальчику лет: десять? Четырнадцать? Это было странно. Что он, детей никогда не видел? Отогнав дурацкую мысль, священник откашлялся и сказал:

— Спасибо. Вы спасли моего друга…

— Это ваш друг? Ну-ну. Вот отнесем его к нам и посмотрим, какой он друг.

Мальчишка кивнул своим, и четверо ребят покрепче, поднатужившись, взвалили полковника на плечи. Голова Жерара бессильно свешивалась, из угла рта стекала темная струйка.

— Он выздоровеет?

— Друг-то ваш? А что с ним сделается? Жаль только, воду хорошую потратили. У нас запас почти кончился.

Паренек вернул фляжку на пояс, сложил руку козырьком и оглядел пустыню. Повернувшись к священнику, он объяснил:

— Надо отсюда валить, а то, когда приползает один, за ним еще два десятка тащатся. Больше чем с двумя-тремя мы не справимся. Да и противно.

Мальчик передернул плечами и зашагал в голову колонны. Отец Павел вздохнул, подобрал винтовку полковника, куртку и рюкзак и последовал за детьми.

Засыпал отец Павел трудно. В старом бункере было душно. Священника устроили на верхней койке, где в пяти-шести сантиметрах от лица уже тянулись черные провода неработающих коммуникаций. Справа ржавел огромный горб воздухоотводника, с нижних нар посвистывали — там спали усталые носильщики.

Бункер остался здесь с какой-то давней войны. На горе над разрушенным поселком все еще щерились растрескавшимся бетоном укрепления и старые пулеметные гнезда. За бетонным коробом утыкались в небо собачьи морды зениток, но давно не было ни снарядов, ни самих зенитчиков. Подземная часть бункера, как ни странно, сохранилась неплохо. Висели даже какие-то таблицы по стенам: пожелтевшие от времени, с надписями на непонятном языке. Инструкции молодому бойцу, усмехнулся светловолосый предводитель. Он провел священника в бункер мимо двух угрюмых подростков с автоматами — если сложить их годы, может, и набралось бы столько же, сколько было сейчас отцу Павлу. Полковника устроили на кожаном диване в центральном отсеке. Жерар все еще не пришел в себя и только слабо постанывал. Кроме дивана, в комнате стоял стол, и на столе даже поблескивал черным лаком трубки мертвый телефон. Низкий потолок зарос плесенью. Вентиляция не работала.

Всего в бункере жила дюжина детей. Одиннадцать мальчиков, одна девочка. Девчонка, тощая, некрасивая, не только готовила, стирала, шила, но и ходила наравне со всеми в охотничьи экспедиции по округе. Звали ее Венди.

«Где же твой Питер?», — пошутил священник, и по недоуменному взгляду догадался, что его не поняли. Эти дети не читали сказок. Вряд ли они вообще умели читать.

Питера звали Йонатаном. Йони Кастелло, светловолосый предводитель, единственный, кто не отворачивался от священника и не хмыкал бессмысленно в ответ на его расспросы. Когда все устроились за столом — на обед были сухие лепешки и каша, нестерпимо воняющая машинным маслом, а в пустой телефонной коробке обнаружились соль и банка с горчицей — мальчишка даже разговорился.

— Я сюда первым пришел. Потом Анджей, — тут он ткнул ложкой в черноволосого паренька, который держал голову полковника, — Лука, Пабло, Марик, Яшка, Семен…

Он называл имена. Мальчишки коротко кивали и возвращались к своему разговору.

— Откуда вы вообще пришли? Из поселка?

Ребята замолчали и все, как один, уставились на него. Священнику стало неловко.

— Из поселка.

Первой фыркнула Венди, за ней смуглый Анджей, и скоро хохотала уже вся дюжина. Брызги каши летели по сторонам, жестяные кружки и тарелки бренчали. Даже Жерар на диване завозился, но так и не пришел в себя.

— Из поселка. Ой, не могу.

Кто-то, кажется, Лука, схватился за живот и съехал под стол. Йони протер слезящиеся от смеха глаза и неожиданно посерьезнел. Он стукнул ладонью по столешнице, и веселье начало утихать — хотя то тут, то там еще прорывалось судорожными всхлипываниями.

— Чего вы ржете? Ну, не знает человек.

Он обернулся к отцу Павлу, прикусил губу.

— Из поселка никто не уцелел. Во всей округе одни мертвые. А мы… Слышал о детишках, которых сбрасывают с самолетов на демонов? Типа, каждая капля невинной крови убьет одного врага, и прочий бред. Ну вот, мы из тех самых, сброшенных.

Отцу Павлу стало душно. Он рванул воротник, да так сильно, что крепкая ткань затрещала. В глазах плясали цветные круги. Помутившемся зрением священник увидел, как Йони перегибается через стол и озабоченно смотрит ему в лицо.

— Да вы чего? Не переживайте так, мы же выжили. Рядом с демонами иногда эти бывают… аномалии гравитационные. Падаешь, а потом воздух густой становится, как песок, до земли продираться приходиться. Многие так выживают.

Мальчик улыбнулся, вспоминая.

— Сначала трудно было, конечно, когда нас было всего трое. А сейчас уже нормально. Когда отец Герасим с нами жил, вообще было здорово.

Священник перевел дыхание. Он не понимал, что с ним творится. И полковник, и Йони говорили об убитых детях как об общеизвестном, и отцу Павлу казалось сейчас, что он и в самом деле где-то слышал — или видел — подобное. И все же это не могло быть правдой. Иначе правдой становилось и многое другое, о чем священнику не хотелось сейчас думать. Он слишком устал. Утерев выступившую на лбу испарину, он пробормотал: