Читать книгу "Лорна Дун - Ричард Додридж Блэкмор"

ограда, угрожающе звенели, готовые вот-вот сорваться, и зрелище становилось еще более смешным.

Я чуть не расхохотался, глядя на нашего беднягу, особенно в тот момент, когда он скосил на меня свой единственный глаз (ибо второй он потерял в схватке с индюком) и жалобно крякнул. Но крякнул он весьма некстати, потому что именно в этот момент его накрыло с головой очередный волной. Видимо, поняв всю тщетность попыток освободиться самому, бедный селезень раскрыл клюв, ожидая скорой смерти после следующей волны, а уж тогда лягушки бы порадовались, глядя на его бездыханное тело.

Энни рыдала и заламывала руки, и я уже был готов прыгнуть в воду, хотя такая перспектива меня не устраивала, как вдруг на берегу ручья возник всадник.

— Эй, мальчик, — крикнул он с противоположного берега, — отойди от воды. Поток унесет тебя, как соломинку. Я сам все сделаю, не волнуйся.

Он пригнулся в седле и начал разговаривать с лошадью. Это была великолепная кобыла светлой масти, мне даже показалось, что ее шкура отдает цветом давленой клубники, настолько красива она была. Лошадь по-лебединому выгнула шею, хотя ей не хотелось нырять в эту пучину, но, повинуясь хозяину, она готова была совершить любой подвиг. Лошадь вошла в воду, прядая ушами и фыркая, глаза ее были огромны и столь выразительны, будто она понимала каждое слово. Поток становился сильнее с каждым шагом, но она все шла и шла вперед, полностью доверившись хозяину. Когда вода дошла ей до холки, она задрала вверх голову и тут всадник, извернувшись в седле, быстрым движением выхватил нашего застрявшего в заборе селезня, пристроил его в седле и засмеялся, когда тот два раза крякнул ему в знак благодарности. В этот момент потоком воды всех троих понесло вниз по течению.

На берег они выбрались только метров через тридцать, там, где ручей проходит через наш огород, рядом с капустными грядками. Мы с Энни перебрались через изгородь и от всей души стали благодарить незнакомца, но он не стал отвечать нам, пока не переговорил с лошадью, словно объясняя ей всю необходимость подобного поступка.

— Родная моя, я знаю, что ты бы запросто перемахнула этот ручеек, — начал он, соскочив с седла и ласково похлопывая лошадь по шее. — Но так нужно было, понимаешь? И на это у меня есть свои веские причины.

Лошадь посмотрела на хозяина своими огромными глазами, еще раз фыркнула, и они поняли друг друга. Потом незнакомец вынул из кармана перечный стручок, угостил им нашего селезня и подтолкнул его к тому месту, где в ограде была небольшая лазейка. Тот отряхнулся, несколько раз взмахнул крыльями и вразвалку отправился к своей утиной семье. Птицы загалдели от счастья и вытянули клювы к небу, словно благодарили Господа за чудесное избавление от смерти своего предводителя и отца.

Когда инцидент был исчерпан и все обошлось благополучно, юный джентльмен повернулся к нам, довольный тем, что смог быть полезен. Мы стояли молча и рассматривали его. Он был невысок, примерно как Джон Фрэй, может быть, чуточку повыше, но весьма крепкого телосложения. Казалось, всю свою жизнь он провел в седле и даже немного разучился ходить, во всяком случае походка у него была немного подпрыгивающая, словно он никак не мог привыкнуть к собственным ногам. Для мальчика моего возраста он казался зрелым мужчиной — ему было уже за двадцать, и при этом он носил густую бороду. Как выяснилось потом, ему только что исполнилось двадцать четыре. Всадник был румян, с веселыми и пронзительными голубыми глазами, и что-то было в его манерах резковатое, словно он постоянно ожидал нападения и всегда был готов дать отпор, словно взведенное ружье. Во всяком случае, видя таких людей, каждый понимает, что для своего же блага лучше бы их не задевать.

— Ну, и что же вас так заинтересовало? — с улыбкой спросил незнакомец, потом ущипнул Энни за подбородок, а мне весело подмигнул.

— Ваша кобыла, — не задумываясь, ответил я, при этом расправляя плечи, чтобы казаться повыше. — Никогда не видел такой красавицы, сэр. Вы позволите мне прокатиться на ней?

— Ты думаешь, что сумеешь? Она никому не позволяет сесть в седло, кроме меня. Чего доброго, ты еще разобьешься!

— Не разобьюсь! — произнес я уверенно, потому что лошадь показалась мне довольно доброй и послушной. — Нет такой лошади во всем Экзмуре, с которой я не смог бы справиться за полчаса. Только я не привык ездить в седле. Если можно, снимите его, сэр.

Всадник оценивающе посмотрел на меня, присвистнул и сунул руки в карманы бриджей. Этого я вынести не мог. А Энни так вцепилась в меня, что я чуть не взбесился. Незнакомец рассмеялся, но, что хуже всего — он ничего мне не ответил.

— Уйди отсюда, Энни, — рассердился я на сестру и снова обратился к молодому человеку: — Неужели вы считаете меня глупцом, добрый господин? Поверьте мне, я не стану загонять вашу лошадь.

— А у тебя это и не получится, сынок. Скорее она тебя самого загоняет. Правда, земля сейчас стала мягкой после дождей, так что падать будет не больно. А теперь пойдем во двор, иначе мы перетопчем тут всю капусту твоей матери. Лучше всего, конечно, подошла бы солома, ибо каждого падения лучше поберечься. Я кузен твой матери, сынок, и сейчас пойду к вам. Меня зовут Том Фаггус, что известно во всей округе, а это моя кобыла Уинни.

Какой же я болван, что не узнал его сразу! Это был сам Том Фаггус, известный разбойник на своей знаменитой чистокровной кобыле. Слухов о ней ходило не менее чем о ее хозяине, и теперь мне в десять раз больше захотелось прокатиться на ней. Но вместе с этим в душе зародилось и чувство страха. Не потому, что я боялся лошадиного норова, а просто проехаться на такой красавице уже было для меня слишком большой удачей, и, кроме того, люди поговаривали, что это не лошадь вовсе, а самая настоящая ведьма. Тем не менее она выглядела как лошадь, только очень статная, с выразительными, почти человеческими глазами. Я не могу сказать, была ли она местных кровей или потомком арабских скакунов, которые только недавно появились у нас, поскольку плохо разбираюсь в этом и знаком в основном только с нашими крестьянскими лошадками. А на ферме самое главное, чтобы у коня было