Читать книгу "Охотясь на Аделин - Х. Д. Карлтон"

нравится бормотание.

Полагаю, это одно из преимуществ писателя. Я придумала и создала так много воображаемых персонажей, что мне уже несложно распознать таких в реальной жизни.

Франческа, например, не отличается большим терпением и не выносит наглость, лень или слабость. Она излучает силу и именно ее ожидает в ответ. Но не стоит путать ее с непокорностью.

Она приподнимает идеально очерченную бровь.

– Да, – произносит она. – Меня так зовут. Но я спрашивала тебя не об этом.

Свожу брови, не зная, что еще ей сказать. И внезапно, прежде чем я успеваю что-либо сообразить, ее длинные акриловые ногти хватают меня за щеки. Я порывисто втягиваю воздух, ногти впиваются в кожу еще глубже. Она притягивает мое лицо к своему – со спокойным, но угрожающим выражением.

– Я твоя госпожа. Ты не будешь что-либо говорить, делать и даже думать без моего разрешения, ты меня поняла?

– Да, – шепчу я, несмотря на то что со сжатыми губами ответ выходит нечленораздельным.

Она резко отталкивает мое лицо от себя, я теряю опору и падаю на задницу. У меня вышибает воздух из легких, что сразу же перерастает во всхлип, и я зажмуриваюсь от боли, пронзившей мой позвоночник.

Этим мудакам так не нравится получать товар в синяках и крови, но они никак не могут убрать от меня своих чертовых рук. В этом же, черт возьми, и есть весь смысл.

Даже мне, далеко не эксперту в работорговле, понятно, что битое яблоко никто есть не станет. Им нужны красивые блестящие яблочки, в которые можно вонзить зубы и рвать их на части, кусочек за кусочком.

Франческа фыркает, презрительно глядя на меня. Медленно выдохнув, я встречаю ее взгляд, изо всех сил стараясь не проявить даже намека на гнев.

– Послушание – это главное, о чем я тебя прошу. Лично мне не нравится накачивать девушек препаратами, чтобы они стали послушными. Мне нравится, когда мой товар в сознании и контролирует себя, это улучшает впечатления наших покупателей. Никому не нужна наркозависимая шлюха, которая едва может смотреть прямо и не может удержать член в руке. Это значит, что, если ты ослушаешься меня или не выполнишь моих указаний, ты будешь наказана. Поняла?

Я опускаю глаза, прежде чем она успевает заметить, как из них выплескиваются эмоции, словно жир с раскаленной сковородки. Проглотив камень в горле, я выдавливаю:

– Да, мэм.

Она издает звук отвращения.

– Никогда не зови меня так, – рычит она. – Это напоминает мне о матери. – Последнюю фразу она бормочет себе под нос.

– Как бы вы хотели, чтобы я к вам обращалась? – спрашиваю я, находя в себе мужество поднять голову и еще раз встретиться с ней взглядом.

Сама-то я знаю, как бы я хотела называть эту злобную суку.

Рио у порога усмехается, но сразу же затихает, как только Франческа бросает на него пронзительный взгляд через плечо.

Она устремляет свой прищур на меня и, похоже, что-то обдумывает.

– Зови меня просто Франческа, – произносит она. – Сейчас Рио вживит тебе устройство слежения и вытатуирует твой идентификационный номер рабыни. У каждой здесь он есть, и он будет удален только после того, как ты обретешь своего хозяина.

Мое сердце сжимается и замирает, когда она говорит об устройстве слежения. Не знаю, чему именно я удивлена, но это впрыскивает в мою кровь очередную дозу паники, болезненно скручивающую мое нутро. Мои глаза начинают жечь слезы, безнадежность становится все глубже.

– Да, Франческа, – выдавливаю я, сгорбив спину от нахлынувших эмоций, настолько сильных, что они едва не переламывают мой позвоночник пополам, заставив рухнуть на пол у ее ног.

Насколько бы временно это ни было, она выглядит довольной и направляется к двери, останавливаясь только для того, чтобы взглянуть Рио в глаза и приказать:

– Дай ей успокоительное. Неделя на выздоровление, потом она будет осваиваться и приступит к подготовке. Ты ее покалечил, ты и чини, так что до дальнейших распоряжений ты за нее отвечаешь.

Он поджимает губы, но кивает. Несмотря на сообщение о том, что на меня поставят клеймо, словно на скот, по моему телу пробегает волна облегчения. Как только Франческа исчезает, плотно закрыв за собой дверь, я встаю настолько быстро, насколько позволяет мое изломанное тело, и шаркающей походкой приближаюсь к кровати, а затем падаю на нее.

На моих плечах сидят ангел и дьявол: первый мягко уговаривает меня свернуться в клубок и рассыпаться на мелкие кусочки, а второй кричит, чтобы я продолжала бороться – и не ломалась, словно все мои надежды бессмысленны.

Крепись, маленькая мышка. Ты выживешь. Ты это переживешь.

Выпрямив позвоночник, я сдерживаю слезы. По крайней мере, у меня есть неделя, прежде чем я узнаю на собственной шкуре, что такое быть проданной в рабство. Неделя пребывания в неведении обо всех тех ужасных вещах, которым подвергаются здесь девушки.

Рио берет в руки черную сумку с комода, стоящего рядом со мной. Я обратила на нее внимание, еще как только вошла в комнату, и с тех пор относилась к ней как к мешку, полному змей. Похоже, я не ошиблась в своих предположениях. Укус питона ничем не должен уступать клеймению.

Затаив дыхание, я внимательно наблюдаю за приближающимся Рио. Его вес придавливает край бугристого матраса. Медленно он расстегивает молнию, и от этого звука мои нервы рассыпаются. Он достает небольшую тату-машинку, чернила и что-то очень похожее на пистолет для пирсинга, но… это не он.

– Вначале устройство слежения, – сообщает он, держа в руках этот пыточный инструмент.

Он достает из сумки микрочип, вставляет его в пистолет, а затем крутит пальцем, давая мне знак повернуться.

Я с опаской отворачиваюсь от него и вздрагиваю, когда чувствую, как его пальцы проводят по моему затылку, собирая волосы.

– Будет больно, – предупреждает он за секунду до того, как острая колющая боль пронзает мою шею.

Я вскрикиваю, морщась и находясь в двух секундах от того, чтобы развернуться и влепить ему пощечину. Мое зрение затуманивается от слез, но я не могу понять: от боли или от того, что в моем теле теперь находится устройство слежения.

Поворачиваюсь к Рио лицом и бросаю на него взгляд, полный ненависти, чтобы скрыть тот факт, что я едва не плачу. Он не обращает на меня никакого внимания, достает новую иглу в упаковке и готовится к нанесению татуировки.

– А эту куда?

– На запястье.

Я отшатываюсь назад, когда он протягивает руку к моей руке, пытаясь потянуть время еще немного.

– Ты часто этим занимаешься?

– Ага. Может быть, ты облегчишь жизнь нам обоим и дашь мне