Читать книгу "Огненная река - Питер Хеллер"

Он верил в нее так же сильно, как в любое другое абстрактное понятие, как, например, верность или усердие. Иногда путь, который тебе навязывала случайность, был не таким расплывчатым, как рассеянно указанное взмахом руки направление; иногда он оказывался отлитым из стали и неумолимым, как полотно рельсов. И иногда единственным способом сойти с рельсов и проложить новый курс было потерпеть крушение. Прямо сейчас им нужна была скорость. Прислоненный к ногам карабин приносил ему некоторое утешение; он тоже может понадобиться.

* * *

Они попали в поток легкого ветра и показали хорошее время на уже знакомой дистанции. Почувствовали ускорение течения, когда подплыли к устью реки. Миновали широкий поворот и прижались к правому берегу. Затем они обогнули выступ скальной породы и увидели плоскую линию горизонта водопада, а за ней верхушки деревьев внизу, и тот самый пляж, знаменующий начало пешего перехода, и ручей, и просвет в ивах, по которому они двигались. Им ничего не оставалось, кроме как править в ту сторону. Джек повернулся на сиденье, спросил:

– Ты сам справишься?

Течение несло их не слишком быстро, поэтому Винн ответил:

– Конечно.

Тогда Джек убрал весло себе за спину и взялся за ружье.

* * *

Никаких признаков лодки. Ни на пляже, ни в тени тропы. Они подплыли ближе, вытащили каноэ на берег; Джек сказал женщине, что они отойдут всего на минутку, разведают местность, что с ней все будет в порядке, и она моргнула в ответ. Общение с ней походило на прием сигналов семафора: «Да» или «Нет». Джек вскинул карабин, и они потрусили вниз по тропе.

По следам в грязи несложно было угадать, где он тащил свою лодку волоком. Быть может, он перенес ее поближе к лагерю на утесе перед хижиной. Его каноэ было из полиэтилена, тяжелого, похожего на пластик материала, производимого фирмой «Олд Таунз»; перетаскивание по грязи и гладким камням никак не могло ему повредить.

Они поспешили вниз по теперь уже протоптанной тропинке, выскочили на поляну. И тут же остановились, как вкопанные. Потребовалась секунда, чтобы охватить всю картину: там, на краю обрыва, где раньше высилась груда снаряжения, теперь была россыпь мусора, порванные упаковки из сублимированной фольги валялись в траве, две синие пластиковые бочки были вскрыты когтями и рассыпали свое содержимое, две другие бочки… исчезли. Те, в которых хранилась одежда и кухонные принадлежности, брезент, сковородки, теплые сухие штаны и куртки, гидрокостюмы – они пропали. Джек выругался.

– Медведь. Господи Иисусе, – выдохнул Винн.

Джек ничего не сказал. Он подошел к разорванным бочонкам из-под еды, откинул крышку носком ботинка. Поцарапанная и искореженная. Он присел на корточки, приподнял бочонок: пусто. То же самое и с другим. Макароны разбросаны по сорнякам, пластиковый пакет с застежкой-молнией порван. Снаряжение находилось в шести футах от края скального выступа, возвышающегося над водопадом. Может быть, немного ближе. Что бы это ни было, оно, очевидно, столкнуло две бочки с несъедобной поклажей со скалы. Одна из крышек лежала, поблескивая на солнце. Она была расколота и выгнута.

Оба продолжали хранить тягостное молчание. Напрашивались неутешительные выводы: им оставалось сплавляться по реке еще как минимум десять дней, а еды в их аварийном ящике не было никакой, помимо скромного двухдневного запаса; к тому же с ними был еще один раненый человек и не было дополнительной теплой одежды. Даже гидрокостюмы и крышка, которая не пропускала воду в лодку, исчезли. Винн присвистнул, издал длинный, скользящий вниз выдох. Через минуту он сказал:

– Похоже, нам не стоило оставлять еду без присмотра в стране медведей.

Джек выпрямился, позволил своему взгляду рассеяно блуждать по поляне. Затем он прошелся вдоль ее периметра, петляя среди обломков.

– О чем задумался, кэп? – спросил Винн.

– Дай мне минутку.

Винн, разумеется, дал. Он наблюдал за тем, как Джек прокручивает в уме случившееся здесь. Наконец, Джек сказал:

– Я не вижу медвежьих следов.

– Здесь сухо, под солнцем, – ответил Винн, – Одни камни и кусты.

– Ага, но знаешь, даже если этикетка содрана, все равно видно, куда она была наклеена. Типа того. Я не знаю, – Джек поднял крышку, – Ты когда-нибудь видел контейнер, разорванный медведем?

– Нет.

– А я видел.

Винн подошел ближе. Ему казалось, что он двигается, как во сне. Ничто из этого не имело смысла.

– Смотри, – Джек опустился на колени, и Винн тоже присел рядом с ним, – Когда медведь разрывает контейнер, для него это ничем не отличается от дерева. Они ломали деревья миллионы лет. Пластиковый холодильник, машина какого-нибудь бедного сукиного сына с арахисовым маслом в багажнике – ему все равно. Его когти впиваются куда-нибудь и рвут сверху вниз, так же, как он скреб бы какой-нибудь корень, или муравейник, или пчелиные соты. Следы когтей образуют непрерывную линию. Смотри.

В руках у Джека были две черные пластиковые крышки от бочонков. Он приставил одну, затем другую к искореженной верхней части бочонка и медленно поворачивал их, пока одна не прилегла плотно.

– Следы когтей, если это действительно они, не совпадают.

– Ты думаешь, это что-то другое?

– Или кто-то.

– Вау.

Винн глубоко вдохнул. Ему потребовалось некоторое время, даже больше, чем обычно, чтобы проследить ход мыслей Джека. Он сказал:

– Ты полагаешь, что Пьер попытался убить свою жену. Как ты и говорил раньше. А потом выбросил все наше барахло в реку, потому что мы вышли на связь по радио и сказали ему, что нашли ее живой.

Джек пожал плечами.

– Но это же безумие, кэп. Господи Иисусе. В таких обстоятельствах это вполне себе тянет на попытку убийства. Я имею в виду, выбрасывание чьей-то провизии.

Джек обернулся. Винн никогда не видел его таким взволнованным. Ни тогда, когда он отделал мужчину в баре; ни тогда, когда один из их преподавателей английского сказал, что западные владельцы ранчо корчат из себя гордых и независимых, но на самом деле получают всевозможные правительственные субсидии.

– Это смертный приговор, – сказал Джек, – По крайней мере, именно он под этим подразумевался.

Винн помолчал. Он перебрал пальцами несколько пустых упаковок из-под еды, затем сказал:

– Мне показалось, что он нас боится. Показалось, что он запаниковал. Помнишь, он еще так держал руку на прикладе ружья. Он будто думал, что мы похитили и убили его жену в тумане. Как какое-то дерьмо по мотивам «Избавления»[16]. В любом случае, он выглядел ни в чем не уверенным. Или, может быть, когда мы не вернулись прошлой ночью, он запаниковал и побежал за помощью, как изначально и предлагал нам.

Винн вздрогнул.

– Это был медведь. Когда я представляю лагерь,