Читать книгу "Островок счастья - Марина Полетика"

– Мой – через четыре часа. Но другого прямого автобуса из Надеждинска до Екатеринбурга нет.

– А когда вы обратно? Я в понедельник в восемь утра прилетаю. Я бы мог вас подвезти, – зачем-то предложил Павел.

Но Юля вежливо отказалась, мол, ее встретят знакомые, и они попрощались.

Вытянувшись в кожаном кресле полупустого бизнес-класса, Павел еще некоторое время думал о Юле Вагановой. На самом деле ему вовсе и не хотелось, чтобы она соглашалась, просто так предложил, из вежливости. Не особенно она приятный собеседник. Хотя человек интересный… наверное. Такая молодая, довольно обычной внешности – и режиссер. Актриса – это понятно. Но режиссеры должны быть старыми, как Юрий Любимов, толстыми, как Эльдар Рязанов, или напористыми, как Никита Михалков. В крайнем случае, походить на Галину Волчек. А она спокойная, сдержанная. В глазах, так, кажется, и осталось насмешливое выражение. Вот ведь вредная особа!

Ну и черт с ней, решил Павел, окончательно приходя в себя, и выложил на столик перед собой папку с документами. Через несколько минут госпожа режиссер с ее насмешками и провинциальным высокомерием уже была так же далека от него, как маленький Надеждинск от борта авиалайнера, уносившего его в Санкт-Петербург.

На следующий же день после возвращения из Москвы, куда она ездила в командировку от Союза театральных деятелей, Юля поссорилась со Светланой Николаевной.

А ведь разговор намечался вполне мирный и конструктивный, надо было решить, какой спектакль ставить в ноябре. Требовалась пьеса, на которую бы пошел зритель, где почти нет мужских ролей, с которой бы справился такой начинающий режиссер, как Юля, и самое главное – исхитриться, чтобы костюмы и декорации сшить и сделать, как выразилась Тарасова, «из ничего», то есть без денег. Выручка от продажи билетов почти целиком уходила на аренду зала и других помещений для театра, у которого никогда не было своего собственного дома.

– Наверное, у нас нет другого выхода, кроме как «Восемь любящих женщин», – предположила Тарасова. – Конечно, старовата, и у нас уже шла. Правда, давно. Но зато детектив. Восемь героинь от шестнадцати до восьмидесяти, а единственный мужчина фигурирует только как труп. Хотя можно Юре и дать поиграть, отчего нет? На твое усмотрение. По-моему, идеальный вариант. Можно музыки побольше – фильм Озона видела? Посмотри. А можно и еще чего… как у Виктюка.

– Содержание все уже знают, – возразила Юля.

– Так и «Гамлета» тоже все в школе читали, а все ставят и ставят, – назидательно сообщила Тарасова.

– Так то «Гамлет», Светлана Николаевна. А это детектив, тут интрига важна. А тот спектакль помнят многие. Даже я помню, как вы там играли, и Долинина, и Дружинина, и Королева, а я ведь еще классе в седьмом училась.

– А что тогда? «Дом Бернарды Альбы»? Тоже без мужиков, но костюмы надо отшивать. Да и не пойдет у нас народ на эту историю. Прогорим. Как напишем на афишах «Федерико Гарсия Лорка» – так и прогорим, я тебе точно говорю. Так, что еще? – задумалась Тарасова. – «Женский стол в охотничьем зале» Мережко?

– Так там не лучше, чем «Бернарда Альба». Ироническая трагедия. Психоанализ сплошной, – без энтузиазма ответила Юля.

– Ты, я вижу, подготовилась. И то тебе не так, и се не этак, – рассердилась директриса. – Или ты свое что-то придумала?

– Придумала, – созналась Юля. – Только вы обещайте сразу не ругаться.

– Не ругаться… – передразнила ее Тарасова. – Как дите малое, честное слово. Говори уже.

– «Ревизор», – сообщила Юля и замолчала.

– А «Макбета» не хочешь? Балет? – изумилась Тарасова. – Чего уж мелочиться?

Юля вздохнула и пояснила:

– Хлестаковым будет Петя.

– Из него Хлестаков, как из меня балерина, – отрезала Тарасова. – Он же ничего не умеет.

– У меня будет два Хлестаковых, молодой и старый. Юра еще будет, – гнула свою линию Юля.

– Это как? – не поняла Тарасова. – В смысле, два состава? Что за бред?

– Нет, оба разом будут играть. Понимаете, у нас Хлестаков будет то молодой, то взрослый, – заторопилась Юля, боясь, что Тарасова ее не дослушает. – Он как бы рассказывать будет про свою молодость, про тот случай, когда его приняли за ревизора. А на самом деле он уже давно женат на дочке Городничего, благодаря ей сделал карьеру, она его в люди вывела. Но вокруг не изменилось ничего, как давали взятки, так и будут давать. И бардак как был, так и остался.

– Ничего себе… – удивилась Тарасова. – Сама придумала? Ну извини, извини. Нет, Юля, сама по себе идея хорошая. И даже Осип у нас есть, Дружинин сыграет. А больше никого нет. Ты, что ли, Городничего играть будешь?

– Нет. Вы будете играть, Светлана Николаевна, – осторожно сообщила Юля и заторопилась, увидев, как вытянулось лицо у собеседницы. – Понимаете, у нас не будет Городничего. Будет Городничиха. С дочкой. И все чиновники будут – женщины. Они ведь кто? Низшее звено, рабочие лошадки, провинция. В провинции все на женщинах и держится. У нас только мэр да замы – мужики, а работу-то всю женщины на себе тащат, в поселковых администрациях и вовсе одни женщины, потому что спились мужики поголовно. Или уехали. Понимаете?

– Понимаю, – кивнула Тарасова. – И что-то такое уже даже было, по-моему. Хотя, может, я и ошибаюсь. Это тебе в Москве мозги промыли? Насмотрелась? Так у нас не Москва. У нас театральных критиков нету, чтоб от этакой завиральной идеи в творческий обморок упасть. Разве что из Екатеринбурга понаедут, не дай бог. У нас народ простой, со смены приходит. Не поймут. За цирк примут. А у нас не цирк… Хотя в последнее время вообще-то много общего. Так что давай, голубушка, брось ты эти свои идеи и берись за детективчик.

– Я не буду ставить детективчик, Светлана Николаевна, – звенящим от обиды голосом сказала Юля. – Пусть приглашенный ставит. А я не буду. Я вообще не обязана.

– Будешь! Как миленькая будешь! – закричала Тарасова. – Нашла время права качать! Нам театр надо вытаскивать из ж… Вместе! А на приглашенных у нас денег нет! Это твой театр, значит, ты и обязана. Ты меня поняла?

– Не буду. Детективчик – не буду, – упрямо повторила Юля, не глядя на рассерженную директрису.

Тарасова, окончательно разозлившись, плюнула и выскочила из бывшего кабинета главрежа, где они разговаривали.

– Я «Ревизора» буду ставить, Светлана Николаевна, – тихо сказала Юля, адресуясь к захлопнутой двери. – Обязательно буду.

У Павла после возвращения из Петербурга тоже началась круговерть. Совет директоров дал добро на реализацию его планов относительно реконструкции Надеждинского завода. Теперь Павел в буквальном смысле дневал и ночевал на работе. Дома, наскоро поев, он опять садился за документы и часто, подняв голову от стола, обнаруживал, что, в общем-то, спать можно уже и не ложиться, все равно скоро вставать и начинать новый рабочий день. В этой суете он нечасто выкраивал время на свидания с Сашей. Но если им все же удавалось встретиться, то тогда они уж точно встречали рассвет без сна.