Читать книгу "Ложная слепота - Питер Уоттс"

* * *

У нас осталось четыре часа, прежде чем Большой Бен заслонил объект. Четыре часа непрерывного, безостановочного общения, оказавшегося гораздо проще, чем ожидалось. Оно, в конце концов, говорило на земном языке. Регулярно выражало вежливую озабоченность нашим благополучием. И все же, несмотря на бойкую речь, практически ничего о себе не рассказало. На протяжении четырех часов объект умудрился не дать прямого ответа ни на одну тему, если не считать крайнего нежелания вступать с нами в тесный контакт, и к тому времени, когда наступило затмение, мы так и не выяснили — почему.

В середине разговора на палубу вывалился Сарасти. Ноги его не касались лестницы. Вампир протянул руку, вцепился в поручень, чтобы удержаться при падении, и лишь слегка пошатнулся. Если бы такой трюк вздумал провернуть я, то закончил бы плачевно, летая по отсеку галькой в бетономешалке.

Он замер статуей до конца сеанса связи. Лицо каменное, глаза скрыты за обсидиановым забралом очков. Когда сигнал с «Роршаха» оборвался на полуфразе, вампир жестом созвал нас к общему столу.

— Оно разговаривает, — произнес он. Джеймс кивнула.

— Объект практически не дает нам информации и только просит держаться на расстоянии. До сих пор голос принадлежал взрослому мужчине, хотя кажущийся возраст несколько раз менялся.

Это Сарасти и сам слышал.

— Структура сигнала?

— Межкорабельные протоколы выполнены идеально. Словарный запас объекта довольно обширный, такой не реконструируешь, подслушав стандартный пилотский трёп за несколько рейсов, скорее всего, они отслеживают весь наш внутрисистемный трафик — я бы сказала, на протяжении нескольких лет. С другой стороны, наблюдая за средствами массовой информации, они могли накопить гораздо больший словарный запас, поэтому, вероятно, прибыли уже после эпохи радиовещания.

— Насколько уверенно они пользуются нашим языком?

— Владеют грамматикой, строят фразы, поддерживают внутритекстовую зависимость. Глубина рекурсии но Хомскому[31]не меньше четырех, и я не вижу причин, по которым она не может стать еще больше при продолжительном контакте. Они не попугаи, Юкка. Они знают правила. Взять хотя бы имя…

— «Роршах», — пробормотала Бейтс, под хруст костяшек стискивая свой любимый мячик. — Интересный выбор.

— Я проверила список кораблей. На марсианской петле есть анкат[32]— грузовик с таким названием. То, что говорило с нами, должно быть, относится к своему объекту, как мы — к космическому кораблю, и соответственным образом подобрало название.

В соседнее со мной кресло рухнул Шпиндель, только что с камбуза. Груша с кофе колыхалась в его руке, точно желе.

— Именно это название, из всех кораблей в Солнечной системе? Слишком символично для случайно выбранного имени.

— Не думаю, что их выбор случаен. Необычное название вызывает комментарии; пилот «Роршаха» выходит на связь с другим кораблем, в ответ слышит: «Ничего себе! Интересное у тебя имечко!», и начинает импровизировать, по пути поминая историю происхождения имени, а сам разговор болтается в эфире. Тот, кто слышит всю эту болтовню, может не только уловить название и предмет, к которому оно относится, но и по контексту отчасти понять значение. Наши инопланетные друзья, должно быть, перебрали таким образом половину реестра и решили, что для неведомого объекта лучше подойдет «Роршах», чем, допустим, космолет «Джейми Мэтьюз».

— Территориальны и умны, — Шпиндель поморщился, вытаскивая кружку из-под кресла. — Шикарно.

Бейтс пожала плечами.

— Территориальны — может быть. Но не обязательно агрессивны. Я вообще сомневаюсь, могут ли они причинить нам вред, даже если захотят.

— А я нет, — отрубил Шпиндель. — Эти их шумовки…

Майор отмахнулась.

— Большие суда маневрируют небыстро. Если они решат поиграть с нами в бильярд, мы узнаем об этом заранее, — она окинула нас взглядом. — Послушайте, неужели только мне одной это кажется странным? Они обладают технологиями межзвездного масштаба, позволяющими проводить косметический ремонт газовых гигантов и строить метеориты, как цирковых слонов, и, тем не менее, прячутся? От нас?

— Если только рядом нет кого-то еще, — неуверенно предположила Джеймс.

Бейтс покачала толовой:

— Маскировка была направленной. Пришельцы прятались именно от нас и ни от кого другого.

— И даже мы просекли, — добавил Шпиндель.

— Именно. Так что они переходят к плану «Б», который покуда сводится к блефу и невнятным угрозам. Я хочу сказать, они ведут себя явно не как великаны. Поведение «Роршаха» кажется… импровизацией. По-моему, они нас не ждали.

— Ну да, конечно! Объект Бернса-Колфилда был…

— Пока не ждали.

— А, — выдавил Шпиндель, переваривая ее слова. Майор провела ладонью по бритому затылку.

— С какой стати им считать, будто мы просто так повернем назад, узнав, что нас надули? Конечно, мы начнем поиски. Объект Бернса-Колфилда, скорее всего, задумывался как временная мера; на их месте я бы сразу планировала, что мы сюда доберемся рано или поздно. Но они, по-моему, просчитались. Мы заявились раньше, чем нас ожидали, и застали врага со спущенными штанами.

Шпиндель вскрыл грушу и вытряхнул содержимое в кружку.

— Для таких умников не слишком ли большой просчет, а? — от соприкосновения с дымящейся жидкостью на кружке расцвела голограмма, слабым сиянием поминая Эпицентр Газа. Вертушку заполнил аромат пластифицированного кофе. — Особенно после того, как они нас картировали с точностью до метра.

— Ну и что они видели? Анкат-приводы? Солнечные паруса? Корабли, которые будут годами добираться до пояса Койпера и лишены запасов топлива, чтобы отправиться дальше. Теленигиляция на тот момент существовала только на симуляторах «Боинга» и в виде полудюжины прототипов. Заметить нелегко. Должно быть, они решили, что одной обманки хватит, и теперь у них столько времени, сколько нужно.

— Нужно для чего? — спросила Джеймс.

— Для чего нужно, — отрезала Бейтс. — Мы в партере.

Шпиндель отсалютовал ей кружкой в нетвердой руке и отхлебнул. Кофе колыхался в темнице, под квёлым тяготением вертушки коричневая поверхность шла волнами и горбами. Джеймс еле заметно, но неодобрительно поджала губы. Технически открытые сосуды для жидкостей в зонах переменной гравитации запрещались даже людям, не страдавшим, как Шпиндель, проблемами с координацией.