Читать книгу "Что упало, то пропало - Сабин Дюран"

– Ой! Простите. Я несколько увлекся.

– Да уж, – рассмеялась она, стирая пятно пальцами.

– Салфетка нужна?

– Обойдусь.

– Вы уверены?

– Все в порядке.

Это была очень неловкая ситуация. Но стоит заметить, что после того, как официант ушел, Эйлса продолжала улыбаться еще минуту или две, смущенно расправляя складки на рубашке, перекладывая волосы на одно плечо.

– Ради всего святого, – буркнул Том себе под нос. – Я не понимаю, чего ты добиваешься. Он же определенно не интересуется женщинами.

– Ну…

– Если ты только не считаешь себя настолько привлекательной, что сможешь заставить его поменять ориентацию.

Тогда она встала, отодвинула стул и пошла через весь зал к двери в углу, помеченной буквой «Ж».

Том рассмеялся:

– Вот какая у нас мама.

Беа согласно захихикала. Мелисса так и не подняла глаз от телефона, но неподвижность ее позы показывала, что она полностью осознает происходящее и, возможно, для нее это не «огонь» и не «отпад». Макс пожевывал ворот своей футболки.

Том потрепал его по волосам, затем вытянул футболку у него изо рта.

– Не надо это есть, – сказал он, нахмурившись.

Меня охватил тихий ужас, и, возможно, Том это заметил. Внезапно он снова стал дружелюбным.

– Если вы еще не наелись, то можно заказать пудинг. Пудинг! – громко произнес он, привлекая внимание официантов. – Может, шоколадный кекс и мороженое? Что скажете? Верити?

Я ответила словами матери, что мне еды было в самый раз.

– Как скажете.

Подошла официантка, Том заказал шоколадный пудинг и мороженое с карамельным соусом детям, потом повернулся ко мне.

– Кофе?

Я быстро покачала головой. После его тирады? Конечно, нет, черт его побери.

Эйлса вернулась, когда пудинг был уже наполовину съеден. Выражение ее лица изменилось, и она произнесла несколько фраз, которые явно продумала заранее, например, о хорошем жидком мыле и симпатичном дозаторе для него, который висел в дамской комнате. Это были безобидные и скучные фразы, и их единственной целью было дать нам понять, что с ней все в порядке. Том спросил, хочет ли она пудинг, пока его весь не съели.

Она сказала, что не хочет, или, скорее, что ей не стоит его есть.

Но Беа пудинг не понравился, потому что он оказался очень жирным, и она отодвинула от себя тарелку. Следующие несколько минут Эйлса ела с нее маленькими кусочками.

– Как вкусно, – пробормотала она. – Хотя я не должна его есть.

Том расплатился по счету и, как я заметила, оставил щедрые чаевые.

Я поблагодарила его, добавив, что все было просто восхитительно. Эйлса все еще сидела за столом и доедала пудинг – притворяясь, что маленькие кусочки «не считаются».

– Мне кажется, ты говорила, что не хочешь пудинг, – заметил Том.

– Не хочу.

– Ну, тогда не ешь.

Румянец залил ее щеки. Казалось, ей дали пощечину. Она открыла ладонь, и собранные ею крошки выпали на тарелку.

В машине дети притихли, но я знала, что это означает: птицы ведь тоже прекращают петь, когда надвигается гроза. Я смотрела в окно. Том перебросился со мной парой пустых фраз. Как я собираюсь провести остаток этого великолепного дня?

– Очевидно, будете наводить порядок перед домом, а потом, возможно, займетесь и участком позади него?

Я почувствовала себя пойманной в капкан и была в ярости из-за того, что позволила себе оказаться у него в долгу.

– Не все так одержимы наведением порядка, как вы, – в конце концов, сказала я. – Некоторые из нас считают это пустой тратой времени. Я ни разу в жизни не была в доме, где такой порядок, как у вас. В Кенте у вас все было точно так же идеально?

Он не ответил, и я почувствовала, как изменилась атмосфера в салоне: все затаили дыхание.

У Тома зазвонил телефон, как только он вышел из машины, и он пошел вперед, чтобы ответить, оставив нас позади. Создавалось впечатление, что он говорит в никуда, хотя на самом деле небольшой микрофон был прикреплен к вороту его футболки.

– Контракт с гарантированной выплатой, – объявил он, потом поднял руку и, не поворачиваясь, нажал на брелок, запирая машину. Она пискнула в ответ. – Деньги переведут на эскроу-счет.

Эйлса завязывала шнурки, так что ее лица я не видела.

– Спасибо, что составили нам компанию, – поблагодарила она. – Я ценю это. Хотя сегодня мы все были не на высоте.

– Эйлса!

Она распрямилась и виновато пожала плечами.

– Я его раздражаю, – сказала она. – Много всего происходит, а он не очень хорошо справляется с напряжением.

Она не смотрела мне в глаза. Я поняла, что она на самом деле смущена – по самым разным, сложным причинам ее действительно волновало, что я думаю про Тома. Поэтому я заставила себя потратить несколько секунд и обдумать ответ.

– Это обычное дело, в особенности у мужчин, – заметила я. – На прошлой неделе я слушала интересную передачу по радио о ярости и гневе, о том, как гнев обеспечивает некоторым людям прилив энергии, если они находятся в стрессовом состоянии. Уровень кортизола у них снижается после того, как они на кого-то набросятся или выругаются, и им тогда становится легче сосредоточиться на деле. В таких случаях гнев на самом деле играет важную роль и служит определенной цели.

Она коротко кивнула.

– Очень мило с вашей стороны, что вы пытаетесь его оправдать. Это мне в вас и нравится – вы абсолютно честны, но при этом великодушны.

– Хотя он вел себя как козел, – все-таки добавила я.

– Это правда. – Эйлса не смогла сдержать улыбку. Мне удалось хоть немного ее подбодрить.

Мы молча шли по тротуару.

– Иногда я сомневаюсь, стоит ли сохранять этот брак, – призналась она.

Заметив, что в потоке машин образовался просвет, она подхватила меня за локоть и потащила через дорогу. Том с детьми уже зашли в дом, а мы какое-то время еще стояли на полпути между нашими участками. Она продолжала держать меня за руку, но смотрела через плечо в сторону парка. Казалось, она хочет сказать что-то еще.

– Знаете, я хочу немного прогуляться, – наконец решила она. – Если кто-то спросит, вы можете сказать, что мы были вместе?

– Я с радостью с вами пройдусь.

– Мне хотелось бы побыть одной. Вы же не будете возражать?

– Конечно, нет, – быстро ответила я.

Эйлса отпустила мою руку и снова отвернулась.

– Увидимся, – сказала я. А потом, раз уж она все еще стояла на том же месте и смотрела вдаль, я решила ее обнять.