Читать книгу "Заговор красных генералов - Вадим Хлыстов"

Юденич долго молча на меня смотрел, а потом произнес:

— Я не буду вас спрашивать, откуда у вас деньги на все это, господин Егоров. Считаю такой вопрос бестактным. Но то, что вы что-то задумали делать в России, Андрей Егорович, лежит на поверхности. И не отпирайтесь. Я же не вчера родился. Все то, что вы предлагаете, очень напоминает скрытое начало концентрации сил. Я прав?

— Ну что же, я рад, что вы сами это поняли, Николай Николаевич. Могу сказать только одно, что обещаю не наносить вред России. Ей уже достаточно крови и потрясения больше не нужны.

— А вы говорите — никакой политики.

— Для вас, господин генерал, для вас.

— Вы все же наивны. Поверьте старому человеку, которому вы вернули жизнь. Учить детей на родном языке — это тоже политика. Развивать научную мысль — тоже политика. И притом политика самого высокого уровня, рассчитанная на десятилетия.

— Как ваше преподавание в лицее «Александрино» Ниццы, Николай Николаевич? — вставил я шпильку генералу.

— Именно как мое преподавание. Именно. Я просто избрал другой путь, отличный от пути Деникина и Краснова. Эволюционный.

— Ну вот поэтому я здесь сижу и разговариваю с вами, а не с Деникиным, господин Юденич.

— Могли бы и сразу мне все сказать.

— И вы бы мне поверили?

— Тут вы правы, не поверил бы. Но я не принимаю обратных решений. Я с вами. Только давайте договоримся на будущее, если вам что-то будет надо, вы станете мне говорить прямо.

— Согласен. Ну что, Николай Николаевич, начинаем?

Генерал молодо рассмеялся:

— А, где наша не пропадала. Начинаем.

— Очень хорошо. Тогда готовитесь к отъезду. Ровно через две недели к вам в дом придет молодой человек и представится как Петр Михайлович. Можете на него всецело положиться. А сейчас одевайтесь и поехали в местное отделение Лионского Кредита, господин генерал. Вот первый чек на ваше имя.

* * *

Из небольшого дома на тихой улочке Ниццы вышли двое хорошо одетых мужчин, сели в ожидающее их такси и уехали. Кот, лежавший на крыше дома, стоящего на другой стороне улицы, перестал вылизывать свою лапу, лениво проводил взглядом удаляющуюся машину и было вернулся к своему прерванному занятию, но внезапно поднял голову, как будто к чему-то прислушиваясь, мяукнул раздраженно и зашипел. Потом резко вскочил, махнул хвостом и быстро убежал в хаос чердаков и печных труб. С моря налетел ветер, принося в город мелкий моросящий дождь, который, судя по всему, зарядил надолго.

* * *

Февральский день тихо угасал. Гора Броккен, что стоит в горном массиве Гарц, возле городка Санкт-Андреасберг в нижней Саксонии, в стране, называющейся теперь Германией, а когда-то, в незапамятные времена — Allemagne, как всегда в это время года, была закрыта мрачными серыми тучами. Ее знаменитый призрак — «тень великана», о котором возле своих каминов любят шепотом, оглядываясь, рассказывать внукам пожившее свое бюргеры, сегодня как никогда был хорошо виден.

Высокий мужчина с длинными седыми, развевающимися на стылом ветре волосами, опираясь на суковатый посох, целеустремленно шел наверх, в гору, по видимому только ему пути. Дорога вверх и впрямь была непроста. Если взглянуть со стороны и убрать все деревья, то она представляла собой колоссальную лестницу, размеры которой скрывали как нарочно наваленные валуны, скрепленные намертво сплетёнными корнями черно-зеленых елей. Свет солнца, редкий, нежеланный здесь гость, сегодня и не пытался пугливо дотрагиваться до верхушек деревьев, под которыми навсегда все оцепенело в вечном полумраке.

Свернув за очередной поворот, мужчина остановился и окинул пристальным, тяжелым взглядом небольшую поляну, непонятно как здесь оказавшуюся и никогда не замечаемую редкими смельчаками, заходившими сюда в поисках острых ощущений. За кустами красно-черного шиповника на поляне скрывался маленький опрятный домик. Решительно раздвинув посохом колючие ветки, мужчина оказался прямо перед крыльцом, на котором в кресле-качалке сидела женщина неопределенного возраста.

Снова пошел уже было прекратившийся дождь со снегом, но женщина, не замечая таких мелочей, продолжала сидеть и, покачиваясь в своем кресле, с улыбкой рассматривала пришедшего.

— Ну, вот ты и явился, Яр. Я уж все глаза с утра проглядела, ожидая тебя. Ты тропой шел? — Слово тропа она произнесла так, что каждая буква в нем слышалась заглавной.

Помолчав, мужчина пробурчал:

— Да, Марта, именно тропой.

Эти двое еще немного посверлили друг друга взглядом, потом седой, видно поняв, что надо хотя бы изобразить вежливость, проговорил:

— Как поживаешь, Марта? Все так же играешь мужчинами и женщинами, как куклами?

Марта всплеснула руками:

— А как, позволь тебя спросить, нужно поступать с этими дураками и дурами, играющими в нас? Ты ведь и сам любишь двигать ими, как пешками. Хотя, — женщина беззаботно рассмеялась звонким голосом, который, как помнил седой, может превратиться в страшное оружие, перемалывающее противника в кровавый фарш, — им самим нравится быть «marionetta». Разве мы вправе мешать им в их маленьких радостях? Мы же просто выполняем их желания, не так ли?

Казалось, они продолжили давно, очень давно начатый разговор.

— А ты как, чудин? Или теперь уже навьин? — Женщина, казалось, вслушалась в самое нутро пришедшего. — И сестрой моей от тебя пахнет, — она повела очаровательным носиком. — Надо полагать, она тоже заметила, что ты теперь уже почти «Leiche», и на порог тебя не пустила? Ну а я пущу. Меня всегда тянет к новому. Заходи, Яр. Чувствуй себя как дома.

Женщина встала с кресла и гостеприимно указала на дверь, при этом чарующе посмотрев седому глубоко в глаза. Ее образ как-то мгновенно перетек из образа дамы неопределенных лет в образ обворожительной молодой женщины, полный тайн и обещаний. Второе сердце гостя сладко екнуло и забилось быстрее, хотя он и был готов к этому взгляду-улыбке, улыбке, бояться которой испокон веков заклинают мальчиков, становящихся мужчинами, старики солнечного Пиренейского полуострова. Они заклинают юнцов не принимать от женщин подарка «Saudade», рождающего в них странное чувство тоски и необъяснимой, загадочной грусти в душе. Не принимать в подарок чувство-улыбку. Улыбку первой на земле подруги низринутого ангела. Улыбку, которая проникает в самую суть мужчины и наносит незаживающие раны, навсегда делая его покорным желаниям и капризам женщины.

«Племянница лжи, опустошительница сердец», — напомнил себе Яр, процитировав про себя имена этой женщины, данные ей любителями сидеть у каминов и рассказывать страшные истории. — «Никогда не забывай об этом, Яр. Но она тебе сейчас нужна как никогда».

— Ну да, ну да, — скривился мужчина, делая усилие над собой, чтобы не начать боевую трансформацию. — Я, конечно, тебе благодарен за приглашение и не нарушу законов, оставаясь почтительным гостем, только перестань лезть в меня со своими штучками, Марта.