Читать книгу "Съедобная история человечества. Еда как она есть – от жертвоприношения до консервной банки - Том Стендейдж"

Идея найти специи в Америке пережила Колумба. В 1518 г. Бартоломе де Лас Касас, испанский миссионер в Новом Свете, утверждал, что новые испанские колонии были «очень хороши» для имбиря, гвоздики и перца. Конкистадор Кортес все-таки добыл много золота, отняв его у ацтеков во время испанского завоевания Мексики, но даже он чувствовал себя плохо из-за своей неспособности доставить в Испанию мускатный орех или гвоздику. В письмах к королю он настаивал, что со временем найдет путь к «островам специй». В 1540-х гг. еще один конкистадор, Гонсало Писарро, прочесал джунгли Амазонки в отчаянных поисках легендарного города Эльдорадо и «па-де-ла-канела», или страны корицы. Поиски специй, применяемых в Старом Свете, а также в странах Нового Света, продолжались до XVII в., когда от них окончательно отказались.

Конечно, Америка предложила остальному миру всевозможные незнакомые продукты питания, включая кукурузу, картофель, тыкву, шоколад, помидоры, ананасы, и новые ароматы, в том числе ваниль и душистый перец. И хотя Колумб не смог найти традиционных специй, он обнаружил нечто, что было в некотором отношении даже лучше. «Здесь много аджи, – писал он в своем журнале, – это их перец, который ценнее черного перца, и все люди едят его и больше ничего, это очень полезно. Пятьдесят каравелл могут быть ежегодно загружены этим продуктом». Это был чили. И хотя это был не тот перец, он мог быть использован аналогичным образом. Итальянский наблюдатель при испанском дворе отмечал, что пять зерен чили были более острыми и имели больше вкуса, чем двадцать зерен обычного перца из Малабара. Более того, в отличие от большинства специй перец чили можно было легко выращивать за пределами региона его происхождения. Поэтому он быстро распространился по всему миру и был ассимилирован в азиатскую кухню.

Но, несмотря на кулинарные достоинства чили, это было не то, что Колумб искал. Легкость, с которой его можно пересаживать из одного региона в другой, означала, что он не имеет финансовой ценности традиционных специй. Но главное, Колумб хотел найти специи Старого Света не просто за их вкус или ценность, а потому что хотел доказать, что он действительно прибыл в Азию. Вот почему он смутил всех на века, называя чили «перцем», а людей, которых он встречал на Багамах, «индийцами» – по тому региону, в котором, как он считал, находится. Чтобы найти источник специй, европейцы искали сказочную Индию, экзотические и «ароматные» земли, описанные Марко Поло и другими, чьи рассказы околдовали их на столько веков.

Христиане и специи

Специи не были одной из первоначальных целей португальской программы по исследованию западного побережья Африки, которое началось в 1420-х гг. инфантом Энрике Португальским, известным еще как принц Генрих Мореплаватель. Он задумал узнать больше о географии побережья и близлежащих островов, установить торговые связи и, возможно, вступить в контакт с пресвитером Иоанном, в русской литературе именуемым как царь-поп Иван – легендарный правитель могущественного христианского государства в Центральной Азии. Многие думали, что это царство великого правителя находится где-то в Африке или Индии и что такой царь мог бы стать союзником против мусульман. Корабли Генриха шли вниз вдоль африканского побережья, каждый раз продвигаясь немного дальше. По возвращении в Европу они привезли золото, рабов и «райские зерна», немного похожие на перец, который в какой-то степени европейцам был известен, так как иногда они все-таки получали специи через Сахару и по Средиземному морю.

По мере того как XV в. приближался к завершению, необходимость в альтернативном маршруте в Индию стала очевидной и весьма актуальной. И вот в 1488 г. португальский мореплаватель Бартоломеу Диас, не ожидая того, обошел южный мыс Африки. Случилось это после того, как в Атлантике он был унесен штормом, а затем двинулся на восток. В Лиссабон корабли вернулись с новостью, что, вопреки мнению некоторых древних, Индийский океан открыт для прохода из Атлантики, а следовательно, и в Индию.

Так почему же Португалии понадобилось почти девять лет, чтобы отправить туда экспедицию? Во-первых, на создание флота требовалось время, а во-вторых, не исключено, что Колумбовы открытия в Атлантике тоже задержали эту экспедицию. Ведь если он действительно нашел западный путь на Восток, тогда зачем путь вокруг Африки? Но когда Колумб вернулся из своего второго путешествия в 1496 г. и ему нечего было предъявить, вдруг снова оживился интерес к экспедиции в Индию вокруг южной оконечности Африки. Корабли отплыли в следующем, 1497 г. Летописец того времени кратко записал: «В 1497 г. король Мануэл, первый с таким именем в Португалии, отправил четыре корабля на поиски специй под началом капитана Васко да Гама».

Путешествие характеризовалось религиозными стычками и соперничеством. Обогнув мыс и проложив путь на восток от побережья Африки, да Гама и его люди оказались в Мокобики (Мозамбик), где султан страны принял их за мусульман. Поначалу он обещал дать им лоцмана, который провел бы их в Индию, но потом понял свою ошибку и отказал в помощи. Начались столкновения, и корабли да Гамы обстреляли город, убив как минимум двух человек. Новые стычки с местными мусульманами продолжались по мере того, как португальцы тщетно пытались заполучить лоцмана. В Малинди, дальше вверх по африканскому побережью, да Гама принял жителей за христиан неизвестной секты. Наконец, португальцы отыскали местного лоцмана и направились через Индийский океан к Малабарскому берегу, где 20 мая 1498 г. встали на якорь у порта Каликут (современный Кожикоде). Как было принято, да Гама высадил на берег человека (обычно преступника или изгоя, который считался расходным материалом), чтобы связаться с местным населением. Индийцы не могли его понять и привели в дом мусульманских купцов из Туниса. «Что вы ищете и какой дьявол привел вас сюда?» – спросили они этого человека. «Мы пришли в поисках христиан и специй», – ответил тот.

Если последние явно присутствовали в изобилии в Каликуте, то с христианами возникли проблемы. Но да Гама и его люди думали иначе и, предполагая, что местные индусы были христианами, падали на колени в индуистских храмах, ошибочно принимая изображения индуистских богинь за Деву Марию, а изображения индуистских богов – за христианских святых. Правитель, или заморин, Каликута тоже воспринимался как христианин и поэтому считался естественным союзником против мусульманских торговцев. Но его не впечатлили безделушки, предложенные португальцами: красные шляпы и медная посуда – стандартные предметы торговли на западном побережье Африки. Он, возможно, слышал о появлении в Каликуте за несколько десятков лет до этого флота Чжэн Хэ, который предложил дорогие шелка в обмен на специи, и потому ожидал большего от таинственных иностранцев, чем их жалкие предложения. Да Гама же приписал разочарование заморина злостному влиянию мусульман. Он утверждал, что его корабли были всего лишь авангардом гораздо большего флота, который, конечно, так и не появился. Да Гама вернулся домой в Лиссабон в сентябре 1499 г. с небольшим количеством перца, корицы, гвоздики и имбиря. Только два его корабля и менее половины его людей пережили путешествие, но экспедиция да Гамы показала, что «мусульманский занавес» можно обойти и получать специи прямо из Индии.

Король Мануэл был в восторге и вскоре стал называть себя «господин Гвинеи и завоеваний, навигации и торговли Эфиопии, Аравии, Персии и Индии». Это, конечно, было огромным преувеличением, но не оставляло сомнений в его намерениях: вырвать контроль за торговлей специями у мусульман. Мануэл изложил это в злорадном письме Фердинанду и Изабелле, в котором он объяснил, что его исследователи «достигли и обнаружили Индию и другие граничащие с ней королевства… плавали по морю, находя большие города… и великое население, которые ведут всю торговлю специями и драгоценными камнями». Он выразил надежду, что «с помощью Бога великое ремесло, которое в настоящее время обогащает мавров в этих частях света… будет вестись в соответствии с нашими собственными правилами между туземцами и кораблями нашего собственного королевства… и отныне весь христианский мир в этой части мира будет обеспечен этими специями». Мануэл хотел установить португальскую монополию над торговлей специями якобы по религиозным причинам, хотя, очевидно, преследовал и коммерческие выгоды.