Читать книгу "Иностранка - Сергей Довлатов"

Из зала Разудалову кричали:

– Почему не эмигрируешь в Израиль?

Разудалов отвечал:

– Я, братцы, не еврей. За что, поверьте, дико извиняюсь…

Сам он постарел, рассказывала Муся. Однако голос у него пока довольно звонкий. Песенки все те же. Он любит ее. Она любит его. И оба любят русскую природу…

А потом ему вопросы задавали. И. не только о политике. Один, к примеру, спрашивает:

– Есть ли жизнь на Марсе?

Бронька отвечает:

– Да навалом.

– Значит, есть и люди вроде нас?

– Конечно.

– А тогда чего они нам голову морочат? Вдруг опустится тарелка, шороху наделает – и поминай как звали… Почему они контактов избегают?

Бронька говорит:

– Да потому что шибко умные…

В конце он декламировал стихи, рассказывала Муся. Говорит, что собственные:

Ах, есть у Маши настроение – постигнуть машиностроение.

Ах, есть у Саши настроение – постигнуть Машино строение…[[2]

Короче, говорила Муся, все прошло нормально. Хлопали, вопросы задавали… Скоро ли в России коммунизм построят?

Бронька отвечал:

– Не будем чересчур спешить. Давайте разберемся с тем, пардон, что есть…

Ну и так далее.

Маруся замолчала. Я спросил:

– Ты видела его? Встречалась с ним?

– Да, видела.

– И что?

– Да ничего. Так. Собственно, чего бы ты хо– тел?

Действительно, чего бы я хотел?..

Концерт закончился в двенадцать. Муся с Левой подошли к эстраде. Рафаэль повел себя на удивление корректно. Побежал за выпивкой Толпа не расходилась. Разудалов выходил на сцену, кланялся и, пятясь, удалялся.

Он устал. Лицо его тонуло в белой пене хризантем и гладиолусов.

А зрители все хлопали. И мало этого, кричали – бис!

Взволнованный певец утратил бдительность. Он спел – "Я пить желаю губ твоих нектар". Хоть эта песня и была запрещена цензурой как антисоветская. С формулировкой – "пошлость".

Муся не дослушала, протиснулась вперед. Над головой она держала сложенную вчетверо записку:

"Хочешь меня видеть – позвони. Мария".

Дальше телефон и адрес.

Муся видела, как Разудалов подхватил записку на лету. Движение напоминало жест официанта, прячущего чаевые. Жаль только, лица Марусиного он не разглядел.

На этом выступление закончилось. Но Муся уже вышла с Левушкой под дождь. Увидела, что Рафаэль сидит в машине. Села рядом. Рафа говорит:

– Я ждал тебя и чуть не плакал.

– Вот еще?

– Я думал, ты уедешь с этим русским.

– С кем же я оставлю попугая?!

– Он так замечательно поет.

– Лоло?

– Да не Лоло, а этот русский тип. Он мог бы заменить тут Леннона и даже Пресли.

– Да, конечно. Мог бы. Если бы он умер вместо них…

Тут появился Разудалов с оркестрантами. Их поджидало два автомобиля. Синий лимузин и голу– бой микроавтобус.

Разудалов выглядел смущенным, озабоченным. Марусе показалось – он кого-то ищет. Что-то отвечает невпопад своим поклонникам. А может быть, ребятам из посольства. Вдруг она даже подумала – не Жора ли сидит там за рулем микроавтобуса. Разумно ли бросаться ей при всех к советскому артисту? Да еще с ребенком. Незачем компрометировать его. Захочет – позвонит. Маруся обратилась к сыну:

– Посмотри на этого задумчивого дяденьку с цветами. Знаешь, кто это такой?

Ответа не последовало.

Мальчик спал, уткнувшись в поясницу Рафаэля Чикориллио Гонзалеса.

– Поехали домой, – сказала Маруся.

Разудалов позвонил в час ночи из гостиницы. Сначала повторил раз двадцать: "Маша, Маша, Маша…" Лишь потом заговорил Дрожащим тихим голосом. Не тем, что пел с эстрады:

– Нас предупредили… Есть такое соглашение, что всех невозвращенцев будут отправлять домой…

Маруся удивилась:

– Разве ты невозвращенец?

– Боже упаси! – перепугался Разудалов. – Я же член ЦК… Ну как ты?

– Как? Да все нормально. Левушка здоров…

Тут наступила маленькая пауза. Уже через секунду Разудалов говорил:

– Ах, Лева!.. Помню… Мальчик, сын… Конечно, помню… Рыженький такой… Ну как он?

– Все нормально.

– В школу ходит?

– Да, конечно, ходит… В детский сад.

– Прекрасно. Ну а ты?

– Что я?

– Ты как?

– По-разному.

– Не вышла замуж?

– Нет.

– Родители здоровы?

– Это тебе лучше знать.

– Ах, да, конечно… Вроде бы здоровы .. Почему бы нет?.. Особенно папаша… Я их года полтора не видел…

– Я примерно столько же… А ты как?

– Я? Да ничего. Пою… Лауреат всего на свете… Язву приобрел…

– Зачем она тебе понадобилась?

– Как это?

– Да я шучу… Ты не женился?

– Нет уж. Узы Гименея, извини, не для меня. Тем более, что всех интересует лишь моя сберкнижка… Кстати, что там с алиментами?

– Да ладно… Спохватился… Ты лучше скажи, мы встретимся?

И снова наступила пауза.

Проснулся Рафа. Деликатно поспешил в уборную.

А Разудалов все молчал. Затем уныло произнес:

– Я, в общем-то, не против… Знаешь что? Тут есть кафе в отеле "Рома". Называется "Мариас"…

– Это значит – "У Марии", "У Маруси".

– Потрясающее совпадение. Ты приезжай сюда к одиннадцати, завтра. Я тут сяду у окна. А вы пройдете мимо…

"Господи, – подумала Маруся, – лауреат, заслуженный артист, к тому же член всего на свете. Сына повидать боится. Это ж надо!"

– Ладно, – согласилась Муся, – я приеду.

– Угол Тридцать пятой и Седьмой. В одиннадцать.

– Договорились. Слушай…

– Ну?

– Я синий бант надену, чтобы ты меня узнал.

– Договорились… Что? Да я тебя отлично помню.

– Пошутить нельзя?..

– Учти, я тоже изменился