Читать книгу "Инженер. Часть 2. Поиск - Евгений Южин"

Ну, и как прикажете идти к ней, когда ты в состоянии войны с могущественным магическим орденом? Да если бы даже этого противостояния не было, что делать? Мои учителя хором говорили в моей голове: «Дубина! На первом этапе надо собрать всю информацию, которая только существует по этой теме. Люди до тебя уже проделали всю работу. Их были тысячи, они исследовали явление многие годы, они думали о нем днями и ночами, ты считаешь, что можешь в одиночку повторить это?

Значит, мне надо побывать везде, где могут быть книги древних. В моем планшете хранился словарь древнего языка, составленный Михаилом уже на Земле. Я должен был купить, отнять, украсть, забрать, скопировать все, до чего только можно дотянуться. А значит, мне нужен транспорт, оружие, деньги и поддержка местных — лучше всего государства. Орден Скелле отпадает по очевидной причине: эти монашки — принципиальные противники древней магии. Для них это практически религия. Что бы я не пообещал им взамен, это будет разрушение основ их существования.

Между тем, местность под нами начала отчетливо меняться. Сплошной ковер леса начал ветшать и рваться на клочья. Пространство между ними заполняли поля, покрытые волнующимися на легком ветру растениями, которые я уже видел раньше. Сверху эти серо-серебристые метелки напоминали земной ковыль. Растительность была неоднородна, и местами из этого пушистого моря торчали острова чего-то темно-бурого, что, в свою очередь, напоминало камыши. Поселки на берегу стали попадаться все чаще, и через некоторое время вдали я рассмотрел настоящий большой город — Варсонил. Город вытянулся длинной полосой вдоль Орнежа. От окраин города в сторону уходила длинная ветвящаяся полоса темного леса. Такого цвета растительности здесь я еще не встречал — темно-бурый, почти черный. Ана повернулась и что-то сказала. Я сбросил тягу, и она повторила:

— Ты хотел Радужный разлом увидеть? Смотри.

— Угу. А где радуга? Полетели посмотрим?

— Не вздумай! Я правда не знаю, как на высоте, но в самом разломе магия непредсказуема. Там все искажено, как бы. На самолете туда точно не стоит соваться.

— Ань, давай ты пройдешь вдоль берега потихоньку, а я посмотрю на город через трубу. Интересно, смогу ли я скелле заметить.

Девушка немного помолчала, а затем вполне резонно заметила:

— Если тебе надо дальность действия твоей трубы определить, то лучше это испробовать на мне. Остановимся перекусить — я, кстати, уже не против — летай вокруг и проверяй, сколько тебе влезет. А рисковать без причины — признак дурачины.

Я вынужден был согласиться с ней. Однако сидение на месте без возможности что-либо проверить, поэкспериментировать меня раздражало — было ощущение, пустой траты времени.

Мы уже пролетали город. Сверху было заметно отличие его от земных — дома стояли намного свободнее, не касаясь друг друга, так что сплошного поля из крыш не получалось, за исключением центральной части города, где отчетливо просматривались настоящие улицы.

Я отогнал машину на другую сторону Орнежа, где еще сохранялись участки леса и, выбрав полянку поглуше, пошел на посадку.

Глава 16

К вечеру мы добрались наконец-то до Оруила8 в месте впадения Орнежа в Дон. Здесь, как выяснилось, нас ждали. Длинный день, проведенный в полете, впечатления, суета коротких посадок и долгое сидение в ограниченной щели кокпита самолета притупили внимание. Мы рассматривали плывущий вдали Оруил с любопытством, но без опаски — проходили мы в стороне от него, ориентируясь на открывающийся простор большой реки — Дона. На воде болтались мелкие лодочки, идущие по своим делам, парочка барж грузилась у причалов, мы жались к северному плоскому берегу, высматривая место для посадки и ночлега. Впереди, на месте, где соединялись два рукава, стояла еще одна баржа — на якоре.

Еще утром я бы с опаской осмотрел ее. Возможно, просто обошел бы стороной, но сейчас мы должны были пройти прямо над ней, и это совершенно не волновало. Свою ошибку я осознал не сразу. Сначала что-то мелькнуло в свете заходящего солнца. Я повернул голову, присматриваясь. Ана, опустив голову на руки, разглядывала уплывавший назад город. Что-то заблестело на барже, затем так же стремительно рванулось к нам. Я резко, по-вертолетному, развернул машину вправо, отчего скорость упала, и стал уходить в сторону берега. Ана что-то прошипела, как змея, но мне было не до нее. Присмотревшись, заметил очередной снаряд, видимо ту самую сосульку, метнувшийся в нашем направлении. Противник безбожно мазал. Хорошо, что люди в этом мире не обладали опытом борьбы с низколетящими целями. Если бы местные магички, вместо швыряния двухкилограммовыми сосульками, отправили в нашем направлении сотню двадцатиграммовых снарядов, и лучше из свинца, а не воды, то вправе были бы рассчитывать на какой-то результат. Да и простая военная хитрость ничуть не помешала бы. Подмани нас поближе и бей. А так — себя выдали, а результата не добились.

Стрельба прекратилась — видимо, скелле осознали ее бесперспективность. Я развернулся и медленно полетел по кругу вокруг баржи, разглядывая ее. На палубе стояли трое. Еще какие-то люди стояли на корме, задрав головы к небу. Но скелле, очевидно, были именно три фигуры по центру палубы. День клонился к вечеру, внизу уже упали сумерки. Над нами белело облачное поле, в разрывах которого светились брусничные лохмы облаков. Слегка приблизившись к барже, я продолжал облетать ее по кругу, надеясь, что успею среагировать, если скелле внизу проявят активность. Что-то зашипело, затрещало, и прямо рядом с нами, по левому борту, сконденсировалось из воздуха ледяное веретено. От удивления и не чувствуя опасности, я не среагировал, а ледышка, дрогнув, как будто собралась рухнуть вниз, вдруг стремительно метнулась к барже. Выстрел был мастерским — со всеми поправками на ветер, движение самолета, дальность, запас энергии по высоте. Блестящее веретено сверкнуло отблеском розового, серой рыбкой промелькнуло в сумерках и врезалось в палубу баржи недалеко от тройки скелле. Лед при ударе взорвался облаком мелких и крупных осколков и ледяной пыли, доски палубы сломались, принимая удар, люди упали. Было видно, как человеческие фигурки пытаются подняться, как члены команды бегут к ним на помощь, а воздух рядом с бортом самолета уже шипел и трещал, рождая новый снаряд. Моя скелле была в ярости. Она была в своем праве — праве защищать свою жизнь, и лучше ей сейчас было не мешать. Я выровнял самолет и скинул тягу до минимума — сейчас мы сами были отличной мишенью, но противник внизу оказался не способен дать отпор. Одно дело — спокойно, как на тренировке, в паре с надежным партнером, отправлять сосульку навстречу ничего не подозревающей жертве, совсем другое дело — сражаться под огнем, сражаться с ранами, со страхом, с суетой и паникой. Вторая сосулька ударила прямо в группу скелле и подбежавших к ним на помощь людям из экипажа баржи. По счастью, никто не упал, пробитый насквозь ледяным снарядом, в луже из горячей крови. Но и осколки льда, шрапнелью разлетевшиеся от удара о палубу, оставили лежащими несколько человек. Остальные, сообразив, что происходит, стремительно рванулись под защиту надстроек. Воздух вновь зашипел.