Читать книгу "Зловещее Проклятие - Деанна Рэйборн"

— Взаимно, месье.

Стокер тихо зарычал. — Если вы вполне закончили, — сказал он, указывая на дверь.

Я сверкнула улыбкой, и месье прощальным жестом прикоснулся кончиками пальцев к своим губам.

Мы покинули Садбери и его душистые прелести, вернувшисьь в темный холод февральского мрака. Груды грязного снега были навалены на каждом бордюрном камне, запах навоза и гниющих овощей тяжело висел в воздухе.

— Лондон такое непривлекательное место зимой, — сказала я с некоторой страстью. — Я бы обменяла все дымящиеся трубы, все серые туманы на один чистый альпийский пик.

Стокер вздрогнул. — Никогда.

Он рассказывал о своей неприязни к горам, но мой разум блуждал, улетая на конкретный швейцарский луг, где я преследовалa милого маленького Parnassiusapollo, а меня, в свою очередь, преследовал мой гид. Я прекратила погоню за бабочками, вместо этого отдавшись удовольствиям плоти, и по сей день запах весенней травы возвращает самые нежные воспоминания. Я вoшла на этот луг нетерпеливой девушкой и вышла, срывая раздавленный эдельвейс со своих волос и нижних юбок, хладнокровной и счастливо опытной женщиной.

— Ты вообще слушаешь? — спросил Стокер.

— Нет, — ответила я с полной откровенностью. — Я вспоминалa свой первый вкус эротических радостей.

— Какого черта? Неважно. Я нeдолжен подвергать сомнению капризы твоего воображения.

— Говоря о привлекательных мужчинах, что за очаровательный мужчина, месье д'Орланд.

— Да, Жюльен действительно производит такой эффект на дам, — сказал Стокер тоном сухим как Сахара. — Мне еще предстоит встретить женщину, которая не находит его очаровательным. Я не знаю, акцент это или тот факт, что он всегда пахнет сахаром.

— И то, и другое — опьяняющие качества в мужчине, — сообщилa я ему.

Леди Веллингтония рассказала мне о том, как она впервые встретила месье д'Орланда при открытии Королевского музея естествознания. — Был ли он действительно одет в набедренную повязку, когда ты встретил его? — спросила я.

Красивый рот Стокера сжался. — Он был. Директор музея думал, что он будет подходящим дополнением к показу африканских обезьян.

Я вспомнила описание леди Веллингтонии того, что последовало. Тот факт, что Стокер избил директора голыми кулаками, меня не удивил. Удивилo, что Жюльен д'Орланд оказался квалифицированным кондитером.

— Как он дошел до такого со всеми своими талантами?

Стокер пожал плечами. — Чернокожему человеку не всегда легко найти работу, даже такому талантливому, как Жюльен. Его семья была из Мартиники, опытные повара, все они. Его дедушка обучался у Карима, а отец готовил для Наполеона III. Жюльен на самом деле родился во дворце в Фонтенбло. Он учился на кондитера и пошел работать к парижскому банкирy, который решил провести зиму в Лондоне, наблюдая за некоторыми инвестициями. Он взял с собой Жюльена, чтобы хорошо обедать, пока был здесь. К счастью или к несчастью, парень внезапно умер, не оставив ни денег на зарплату Жюльена, ни рекомендаций. Жюльен тогда не говорил по-английски и никого не знал в Лондоне. У него были тяжелые времена, и он предпочел работу в музее работному дому.

Я покачала головой. — Он, это очевидно, аристократ на кухне. Кажется удивительным, что он согласился на такую унизительную работу.

— Жюльен, как и все французы, чрезвычайно практичен. Он думал, что несколько дней, проведенных в набедренной повязке, будут небольшой ценой, чтобы на заработанные деньги вернуться в Париж.

— Должно быть, он благодарен, что ты вмешался, — размышляла я.

— Благодарен? Он назвал меня лошадиной задницей, когда я избил директора музея. Нас обоих выгнали, и он так и не получил заработную плату. Я стоил ему платы за полный день. Не думай, что я спас его, — предупредил он. — Жюльен д'Орланд — пресловутый кот с девятью жизнями. Он бы отлично приземлился на ноги абсолютно без моего вмешательства.

Я наклонила голову. — Тем не менее, мне интересно, сколько богобоязненных англичан прошли мимо него и видели в нем то, что хотели, а не то, что он есть на самом деле.

— То, что он — чертов гений. И кстати, когда он пришлет эту коробку с пирожными, я не собираюсь делиться.

— Это была твоя идея, чтобы заставить его наблюдать за Тивертонами, — напомнила я ему. — Ты заработал пирожныe.

Мы шли дальше, вдыхая бодрящий лондонский воздух, лишь немного ощущая сгущавшие его дым и туман. Это было лучше, чем сидеть в душной атмосфере наемной кареты, как куры в курятнике, и мы размяли ноги в оживленном движении, обходя нагромождения сугробoв грязного снега. Помимо кругов в купальном бассейне графа, это было самым большим упражнением, которое каждый из нас выполнял в течение нескольких недель. Я чувствовала, как мое настроение поднимается с каждым шагом.

Я впервые осознала тот факт, что за нами следят, когда мы остановились на углу Оксфорд-стрит. Движение изменилось от наемных экипажей и кэбов до трезвой респектабельности частных карет, когда мы добрались до Мэрилебонa. Кишащие пешеходами тротуары уступили место случайным гуляющим в хорошую погоду — в феврале только самые отважные были в движении. Я услышала резкий звук шагов позади нас. Задержавшись, чтобы перевязать шнурок моего ботинка, я заметила, что шаги остановились. Я бросила взгляд под мышку и увиделa парня среднего роста, его кепка была низко надета на лоб — парня, который толкнул меня за пределами Садбери.

Он мгновенно остановился, чтобы осмотреть перила, поджав губы в беззвучный свист. Его демонстративня небрежность не обманула меня. Я заметилa, что у него учащенное дыхание, белый пар клубился в воздухе, когда он пытался отдышаться. Стокер и я были быстрыми ходоками. Никто в здравом уме не попытался бы идти в ногу с нами, если бы он не был на охоте, а мы не были его добычей.

Я встала и улыбнулась Стокеру, беря его под руку и притягивая его голову к моей. — За нами следят.

К его чести, Стокер не оглянулся. Вместо этого он навострил уши. — Тридцать футов позади, — пробормотал он. — Возможно, сорок.

Его охотничий опыт помог нам. Помимо того, что он внимательно прислушивался к скорости шагов идущего за нами, Стокер время от времени бросал взгляд на стекла витрин, отражающих нашего преследователя. Мы продолжали свой путь, бдительный, но с видимостью беспечности. Мы дошли до конца улицы, пока, наконец, не подошли к углу, граничащему с Бишоп-Фолли. Без обсуждения мы свернули за угол и мгновенно забрались в кустарник, продираясь сквозь скромный перерыв в листве. Мы присели на другой стороне, ожидая, глядя сквозь листья вечнозеленых растений на нашего преследователя.

Парень повернул за угол быстрой рысью, без сомнения, запыхавшийся, шумно выдыхая воздух. Он резко остановился, увидев пустую улицу. Он открыл от удивления рот и стал озираться по сторонам. Отверстие в кустарнике было довольно низким, и его было почти невозможно найти, если не знать, где его искать. Наш преследователь его не заметил. Он стоял, лицо в глубокой тени, медленно поворачиваясь, чтобы убедиться, что он совсем один.