Читать книгу "Давай никому не скажем - Агата Лель"

— А как тебе Набиев?

Услышав знакомую фамилию, только что тихо бьющееся сердце вмиг подскочило и поскакало галопом. Сдетанировало мгновенно. Реакция была настолько сильной, что я сама себя испугалась. Испугалась, что выдаю себя с потрохами.

Ника пристально смотрела на меня, чуть склонив голову на бок.

— В каком смысле — как он мне? — стараясь говорить ровным голосом, помешала ложкой остывшый борщ.

— Ну, что ты о нём думаешь?

— Ничего не думаю. А должна?

— Не знаю. Лосева сказала, что вы с ним там что-то разговаривали под лестницей, и что он глазеет на тебя все уроки.

Щеки вспыхнули. Я прямо ощутила, как горячая краска равномерно потекла по скулам. Неужели мне не показалось, и он действительно смотрит на меня как-то особенно? Какой кошмар! Что обсуждают ученики! Боже! А если это дойдёт до директора?

— Твоей Лосевой, по-моему, совсем нечем заняться. А почему ты вообще об этом спросила? — меня вдруг осенило. — Тебе Набиев, что ли, нравится?

— Нет, конечно, — фыркнула Ника и, помимо воли, я облегчённо выдохнула.

Хотя, какая мне разница, кто нравится Нике? Набиев, не Набиев, не всё ли равно?

— А вот Минаева по нему сохнет, — добавила она, и я снова напряглась.

— Влюбилась?

— Ага. Целовались с ним в подъезде недавно. Сказала, что целуется он просто офигенно.

— Ох, какие подробности! Весело у нас в школе, оказывается, — пошутила я, нервно затолкав в рот ложку холодного супа.

Зачем, вот зачем она мне это рассказывает? В груди разлилась какая-то неконтролируемая волна негодования. Постылый борщ встал поперёк горла. Неосознанно, где-то на подсознании, зацарапало чувство, очень похожее на ревность. Но какая к чертям собачьим ревность, если он мой ученик. Ученик! К тому же жутко невоспитанный и беспардонный. Нахальный, зажравшийся папенькин сынок!

Отец — классический крохобор и ворюга, я перевидала таких с десяток на прошлой работе. Пузатый, лысеющий скользкий тип, дико неприятный внешне, даже странно, что у такого папаши Набиев получился таким… таким…

«Красивым. Набиев красив как Бог!» — подсказал внутренний голос, и я невероятно разозлилась. Что за чушь лезет в голову!

«А ещё он офигенно целуется», — кинул голос вдогонку, и я решила, что точно схожу с ума.

— Бред!

— Что бред? — округлила глаза Вероника.

Я что, сказала это вслух? О, Господи, я сказала это вслух!

— Бред есть такой холодный борщ! Тебе разогреть? — не дожидаясь ответа, взяла её тарелку, и быстро убежала из комнаты, пока окончательно не оконфузилась.

Это всё этот город. И эта квартира. Видимо, на меня так действует местный воздух, или надышалась Николашиным перегаром, или дихлофосом… короче, этот бред точно не может лезть в голову здорового человека.

Пройдя мимо захмелевших милующихся «молодых», вышла на общую кухню и, перелив борщ в кастрюльку, включила плиту.

Толик всё так же сидел на своём неизменном посту, но я была слишком занята самобичеванием и непрекращающимися диалогами с самой собой, чтобы заметить его странный пристальный взгляд.

* * *

— Привет, — Тимур чуть наклонился и поцеловал в губы. — Ты уже готова? Родители нас ждут.

— Да, сейчас, куртку накину. Войдёшь? — неопределённо кивнула куда-то в коридор, вновь испытав чувство неловкости за место, в котором приходится жить.

По дверному косяку побежал жирный таракан. Брезгливо убрав руку в карман, Тимур пробурчал:

— Давай я тебя лучше в машине подожду.

Я не могла обижаться на него. Не того он поля ягода, никогда в подобных условиях не жил, никогда не испытывал столь бедственного положения, ему трудно влезть в мою шкуру, невозможно. Тепличный мальчик с хорошим воспитанием, откормленный бабушкиными плюшками и мамиными нравоучениями. Другой бы на его месте давно развернулся и нашёл девушку из своего круга, а он настойчиво продолжал ухаживать, ездить в этот клоповник, от которого самой тошно. Хоть он и говорил, что ему всё равно, и он нисколько не комплексует, что я без рода и племени, но я же видела, как ему неприятно здесь находиться, и обвинять его за это я тоже не могла.

Не знаю, чем я так его зацепила. Тогда, по молодости, можно было понять — обоюдное влечение, гормоны бушевали. Статус, деньги — всё это было пустым звуком, пылью. Просто хотелось взяться за руки и гулять до утра, не думая ни о чём. Сейчас мы оба повзрослели, взгляды на жизнь изменились. Конечно же тётя Марина отговаривала его от такой невыгодной партии в лице меня, я не дура и прекрасно это понимала, но Тимур вопреки всему упорно шёл к своей цели.

Может, конечно, свидания с ним скучны и однообразны, бабочки в животе тоже не порхают, но разве это главное? Зато я могу быть в нём уверена. Тимур хороший, очень хороший парень. С такими мыслями я накинула кожаную куртку и, нанеся каплю любимых духов на запястье, собралась уходить.

— Какая же ты у меня, дочка, красавица, — окинув меня осоловелым взглядом, улыбнулась пьяная мать, и громко икнула. — Видел бы тебя сейчас папашка твой.

«Ты сама хоть знаешь, кто он», — хотелось задать резонный вопрос, но промолчала. Всё равно спрашивать бесполезно — не ответит, да и не больно хотелось узнавать. Что это за отец такой «сделал дело — гуляй смело»? Не было его всю жизнь, и не надо. Он сам поди не знает, что у него взрослая дочь есть.

Минуя глубокие трещины в рассохшемся полу коридора, так и норовя застрять в одной из них тонкой шпилькой, с удовольствием вышла из затхлого помещения на свежий воздух. Вид убогого двора со сломанными лавками и обломками турников удручал, но всё лучше, чем лицезреть пьяного Николашу. Увидев меня, Тимур вышел из машины и галантно открыл пассажирскую дверь.

В салоне было тепло и пахло дезодорантом. На идеально чистой, без единой пылинки, панели приборов, лежал тощий букет из трёх роз.

— Маме подарим, — заметив мой взгляд, пояснил он.

— Тимур, ты не подумай, что я не хочу знакомиться ближе с твоими родителями, но тебе не кажется, что мы немного торопимся… — мягко начала я.

— Нет, не кажется! Ничего не торопимся, с чего вдруг такие мысли? Это всего лишь семейный ужин, мама сама изъявила желание позвать тебя присоединиться к нам.

— Насколько мне не изменяет память, тётя Марина никогда меня не жаловала…

— Да брось ты, кто старое помянет… К тому же мама сильно изменилась, вот увидишь, — уверил Тимур, приобняв за плечо одной рукой.

Первой мыслью было скинуть эту руку…

Да что же это такое! Он молодой, привлекательный парень, что не так? Почему я так неправильно реагирую на его безобидные прикосновения?

— Ну хорошо, ты прав, — согласилась, аккуратно убрав его ладонь, — к тому же ужин — это же не предложение руки и сердца, правда? Просто посидим, поболтаем.