Читать книгу "Письма с «Маяка» - Эли Макнамара"

– Я никогда не думала, что она станет одним из предметов, который я выберу после экзамена на повышенном уровне. Но я полюбила историю и сейчас с большим удовольствием изучаю ее в университете. Меня интересуют не битвы – какими бы важными они ни были, – не короли и не королевы. Жизнь простых людей – вот что мне интересно. И особенно двадцатый век: годы между двумя мировыми войнами, включая и сами войны. Тема моей диссертации – изменяющаяся роль женщин в те годы.

– Похоже, вы идеальная студентка, – говорит леди, начиная собирать свои вещи. – Уж я-то знаю, поскольку преподаю историю. Нет, всего лишь в средней школе. Именно поэтому меня заинтересовало, почему вы предпочли историю английскому.

Леди поднимается, и я улыбаюсь ей.

– Желаю удачи, – говорит она. – Надеюсь, в будущем году вы получите степень бакалавра с отличием первого класса.

– Благодарю вас, – отвечаю я. Поезд останавливается на станции Ньюкасл, и леди пробирается к проходу. – Надеюсь, ваша дочь тоже добьется успехов.

– Спасибо. – Она в последний раз улыбается мне. – Приятно было с вами познакомиться.

Забавно, как мы откровенничаем с незнакомцами в поездах и автобусах, думаю я, глядя из окна вагона на вокзал Ньюкасла. Иногда гораздо легче поделиться с незнакомцем, чем с близкими людьми.

Когда новые пассажиры входят в вагон, на освободившееся место напротив меня садится другая леди. Она пожилая, с маленькой плетеной корзинкой в руках. Усевшись, она открывает корзинку и достает крошечного йоркширского терьера, который сразу же уютно устраивается у нее на коленях.

– Вы ничего не имеете против собак? – спрашивает она, заметив, что я наблюдаю за ними. – Дотти очень дружелюбная.

– О да, она чудесная! – отвечаю я. – У меня дома тоже есть собака, ее зовут Вильсон. Правда, он гораздо больше вашей, и я не могу возить его на поезде. Он бы долго не усидел на месте.

Вильсон расстроился из-за моего отъезда в университет. Мама рассказывала, что сначала он ужасно тосковал. Но я иногда возвращаюсь домой, и теперь он привык и грустит лишь в первый день после моего отъезда.

– Я предпочитаю маленьких собачек, – говорит пожилая леди. – С ними намного легче справляться.

– Да, с Вильсоном бывает трудновато.

Мама рассказывала, что Чарли очень помогает с Вильсоном. С тех пор как я уехала, он приходит каждый день, чтобы выгулять нашу собаку.

В период восстановления после несчастного случая я возила Чарли в кресле на колесах на прогулки с Вильсоном. Мне не хотелось, чтобы он грустил оттого, что пропускает наши регулярные экскурсии на пляж. Кресло было трудно катить по песку, так что мы прогуливались по променаду, а потом возвращались по городским улицам. А когда Чарли начал ходить на костылях, он ковылял рядом с нами. Время от времени Чарли останавливался, чтобы передохнуть, пока Вильсон бегал по своим делам. Когда наконец Чарли смог нормально ходить, и мы вернулись на наш любимый песчаный пляж, это был самый лучший день – для всех нас.

Леди с собачкой сходит в Йорке, и когда вагон заполняется и двери закрываются, место напротив меня остается пустым.

Остановка в Йорке длится слишком долго, но нам ничего не сообщают о причине задержки. Взглянув на часы, я понимаю, что мы опаздываем. Черт возьми, ведь мне нужно сделать пересадку в Питерборо, а я и так едва успеваю на следующий поезд! Но я ничего не могу поделать – только сидеть как на иголках в надежде, что удастся наверстать время. Я смотрю на пейзаж за окном, и мои мысли обращаются к Чарли. Я так предвкушаю нашу встречу! Чарли по-прежнему живет с родителями в Сэндибридже. В отличие от меня он решил не продолжать образование, так как не хотел пересдавать экзамены. После несчастного случая Чарли еще сильнее привязался к нашему родному городу, и ему нравится помогать родителям в маленьком кафе. Надо сказать, что дела у них идут хорошо: когда бы я ни зашла в кафе, там полно посетителей.

Я все еще чувствовала себя виноватой в том, что случилось. Если бы только я побежала за Чарли в тот вечер, его бы не сбила машина, и тогда его жизнь пошла бы так, как он планировал. Он сейчас учился бы в каком-нибудь университете и наслаждался жизнью, как я: ходил на вечеринки, знакомился с новыми людьми и учился. Но как бы я ни сожалела о случившемся, Чарли, судя по всему, вполне доволен и счастлив. А если счастлив Чарли, значит, счастлива и я.

В конце концов мы прибыли в Питерборо, и мои опасения оправдались. Я опоздала на пересадку, и пришлось слоняться по вокзалу в ожидании следующего поезда на Норидж. К счастью, его не пришлось долго ждать, и мне удалось найти свободное место. Закрыв глаза, я откидываюсь на спинку кресла. Поезд трогается, и наконец-то я чувствую, что уже почти дома.

Рождество в Сэндибридже! Я предаюсь счастливым воспоминаниям о прошлых рождественских каникулах. Как большинство приморских городов, которые зависят от отдыхающих, Сэндибридж затихает зимой.

Лично я предпочитаю это время. Я могу подолгу гулять с Вильсоном, не беспокоясь о том, что он украдет сэндвичи у отдыхающих или утащит мяч, которым они играют в волейбол. И даже когда город покидают приезжие, в нем никогда не бывает скучно. К нам съезжаются жители соседних городов посмотреть на рождественские огни Сэндибриджа, которыми мы славимся. Мне не терпится увидеть, что приготовил наш город для Санты в этом году.

Когда мы добираемся до Нориджа, я делаю последнюю пересадку. Как всегда, я нахожу, что поезд, следующий от Нориджа до Сэндибриджа, не только гораздо меньше, но и намного спокойнее, чем два предыдущих. Когда я занимаю свое место, мужчина напротив меня, улыбнувшись, возвращается к своей книге. Слава богу, на этот раз мне не нужно ни с кем разговаривать, и я расслабляюсь. Вынув из сумки новый CD, я вставляю его в плеер. Сейчас я почти дома, в Сэндибридже, и мне не нужно притворяться особой, которая слушает крутую музыку. Можно снова быть собой.

– Грейси Харпер? – спрашивает кто-то, как раз когда Гэри Барлоу[36] начинает петь первую строчку «Миллиона любовных песен»[37].

Повернувшись, я поднимаю глаза.

– Дэнни Лукас! – удивленно восклицаю я. – Что ты здесь делаешь?

– Еду домой на Рождество. Я только что пересел в Норидже с лондонского поезда. Наверное, ты тоже?

Сняв наушники, я окидываю взглядом Дэнни и вижу знакомые точеные черты. Правда, теперь появился намек на щетину, густые темные волосы стали длиннее и слегка взъерошены. Единственное, что не изменилось, – это обезоруживающая улыбка.

– Да… Я тоже пересела в Норидже.

– Я едва узнал тебя с новой прической! – говорит Дэнни, указывая на мою стрижку «эльф». – Что случилось с твоими роскошными волосами? Помнишь, как я тебя называл?