Читать книгу "Уроки истории - Ариэль Дюрант"

Философ на это ответит генералу: «Да, конечно. Но те же уроки учат нас предвидеть и катастрофические разрушения в результате этих дальновидных стратегических инициатив (еще и с поправкой на огромный технологический прогресс, численность армий и разрушительную силу новейших вооружений)». Есть нечто более важное, чем история. Где-нибудь и когда-нибудь, во имя всего человеческого, нам все же придется пойти наперекор тысячам и тысячам злодеяний прошлого. И вот тогда мы наконец отважимся применить «золотое правило»[147] и к нашим государствам, как когда-то поступил буддийский правитель Ашока (262 г. до н. э.)[148], или хотя бы уподобиться Октавиану Августу, отговорившему Тиберия от дальнейшего продвижения в германские земли (9 г. н. э.)[149]. Почему бы не дать зарок, что мы никогда не допустим новой сотни Хиросим, скажем, в Китае, чего бы это нам ни стоило? «Великодушие в политике, — говорил Эдмунд Бёрк[150], — нередко высшая мудрость; великая империя и ничтожный ум плохо ладят»[151].

Вообразите, что в один прекрасный день американский президент обратится к лидерам Китая и России с такими словами:

«Если следовать опыту общечеловеческой истории, то мы должны пойти на вас войной, опасаясь, как бы ваше грядущее поколение не сделало того же раньше нас. А еще мы можем последовать мрачному примеру Священного союза 1815 г. и направить все наше богатство и лучшие силы на подавление любого возмущения против установленного порядка, где бы оно ни произошло. Мы же, напротив, желаем испробовать новый подход. Мы выражаем уважение вашим народам и вашим цивилизациям, многое давшим человечеству; мы будем стараться понять вас и ваши стремления установить собственный порядок по своему же усмотрению, не страшась нападения с вашей стороны; мы не допустим, чтобы наши взаимные опасения довели нас до войны, поскольку столь смертоносного оружия, коим обладаем мы и обладаете вы, никогда доселе в истории не было. Мы предлагаем созвать совместную постоянную комиссию, которая бы пыталась прийти к соглашению по спорным вопросам, снизить уровень напряженности и сократить вооружение. Если где-то за пределами наших границ столкнутся наши интересы в борьбе за сердца людей, то мы готовы идти на открытые и честные выборы и принять решение большинства избирателей. Откроем же друг другу двери и начнем культурный обмен для скорейшего понимания друг друга. Мы не боимся, что ваша экономическая система поглотит нашу, а вы не бойтесь нашей; мы верим, что и той и другой есть чему поучиться друг у друга и обе системы вполне могут сосуществовать в мирных и партнерских взаимоотношениях. Мы уверены, что, сохраняя взаимный нейтралитет, обе наши страны могут заключить соглашения о ненападении и со множеством других стран, оформляя таким образом мировой порядок, при котором каждое государство сможет сохранить свой суверенитет, ограниченный лишь добровольными договоренностями с партнерами. Мы приглашаем вас вместе с нами к открытому неповиновению истории, дабы привнести в межгосударственные отношения понятия уважения и цивилизованной дискуссии. Перед всем человечеством мы клянемся свято чтить и исполнять настоящие договоренности. Если наша инициатива потерпит неудачу, то и этот результат не будет хуже того, что мы получим, придерживаясь традиционных политических методов; если же мы выстоим и дело наше увенчается успехом, то слава наша распространится на долгие века и потомки не раз вспомнят нас благодарным словом».

Тут генерал уже не выдерживает и откровенно ухмыляется: «Я вижу, вы окончательно позабыли все уроки истории, а с ними и всю природу человеческую, которую совсем недавно так недурно описывали! Есть такие конфликты, причины которых столь фундаментальны, что разногласия не могут быть урегулированы путем переговоров, — а даже если такие длительные переговоры и начнутся (как мы, опять же, не раз наблюдали в истории), то параллельно с ними будет готовиться саботаж или переворот. Мировой порядок никогда не наступит в результате джентльменских соглашений; он будет насажден лишь в результате решительных побед, подобных тем, что позволили Риму, от Августа и до Марка Аврелия, диктовать свои законы всем покоренным народам. Подобные «интерлюдии» мира и порядка попросту неестественны, это исключение из общего правила. Такие периоды скоротечны: их всегда резко обрывает очередное перераспределение военных сил. Ведь вы сами выше говорили, что человек — соревнующееся животное, а его государства также под стать ему; что теперь естественный отбор осуществляется и на уровне международной политики. Признаем же, что государства станут вступать в союзы друг с другом лишь в том случае, если у них будет общий внешний враг. Быть может, чем-то подобным знаменуется грядущая эпоха более масштабного соревнования? Быть может, уже скоро нам предстоит контакт с некими разумными существами с иных планет или звезд? Тогда вступит в действие уже межпланетный естественный отбор. И вот тогда — лишь тогда! — мы станем здесь, на Земле, заодно».

Глава 12. О расцвете и упадке

Мы определили цивилизацию как «социальный порядок, способствующий созданию и развитию культуры»[152]. Это порядок политический, оберегаемый традициями, моралью и законом, а также экономический, обеспеченный непрерывностью производства и обмена товаров; культура же создается и развивается благодаря свободному появлению новых возможностей, форм выражения, идей, манер, искусств и так далее. Это замысловатая и непрочная сеть человеческих отношений; плести ее — задача весьма трудоемкая, порвать же — проще простого.

Что же это такое, почему история доверху полна руинами цивилизаций, словно бы указывая нам, как в сонете «Озимандия» Шелли, что всему предначертаны смерть и забвение? Существуют ли здесь вообще какие-либо правила? Быть может, основываясь на опыте цивилизаций прошлого, нам удастся рассчитать длительность расцвета и время наступления упадка нашей цивилизации?