Читать книгу "Его лучшая любовница - Трейси Энн Уоррен"

— Леди, ваша светлость, — отозвался слуга, повернувшись, чтобы ответить своему хозяину. — Мисс Сент-Джордж, как я понимаю.

Наступило молчание, которое вскоре нарушил звук тихих шагов по ковру. Слуга отошел в сторону, одновременно широко распахнув дверь. И за ней оказался Уайверн — полностью одетый и явно вставший уже достаточно давно.

— Отнесите вещи вниз, — сказал он камердинеру, указывая на составленный, на полу багаж. — И сообщите Хичкоку, что я сейчас приду.

— Конечно, ваша светлость.

Галл поклонился и взял багаж. Кивнув Габриэле, он ушел из комнаты.

— А кто такой Хичкок? — поинтересовалась она, перешагивая через порог.

— Мой кучер. — Он взял дорожные перчатки и начал натягивать их на свои крупные, но изящные руки. — А почему вы встали и разгуливаете по дому, пока все его обитатели еще мирно спят в своих постелях?

— Я часто поднимаюсь на рассвете. По-моему, раннее утро — это самое хорошее время суток. — Она обвела его комнату взглядом. — Но почему ваши вещи уложены? Разве вы уезжаете?

— Вы угадали. — Он на секунду отвел глаза. — У меня возникли срочные дела в поместье.

Она ощутила острый укол разочарования. «Как интересно, — задумалась она в следующую секунду, — что его «срочные дела» возникли именно сегодня, причем в столь ранний час!» И ей показалось, что вчерашний импульсивный и страстный поцелуй может иметь какое-то отношение к его спешному отъезду.

— Вот как! Очень жаль, — проговорила она небрежным тоном, который должен был скрыть ее досаду. — А я подумала, что мы могли бы проехаться верхом, потому что мне захотелось надеть новую амазонку. Деревенская портниха принесла мне ее вчера.

Она расправила юбку, чтобы продемонстрировать свой наряд.

Его взгляд медленно скользнул по ее фигуре — и на его губах появилась чуть заметная улыбка одобрения.

— Костюм весьма удачный, очень вам идет. Что до прогулки верхом, то я не сомневаюсь, что кто-то из гостей с радостью согласится сопровождать тебя в утренней поездке…

— Скорее всего, — согласилась она.

«Вот и конец моему чудесному плану, благодаря которому я собиралась проводить с Уайверном больше времени!» — мысленно посетовала она. Прикусив губу, она попыталась придумать способ задержать его рядом еще хоть немного.

— Вы завтракали? Не отправляться же в дорогу голодным!

— Я поел у себя в комнате. Чай, тосты и хороший кусок окорока.

— А! Ну что ж, наверное, я увижу вас в Лондоне. Вы ведь приедете туда на светский сезон? Джулианна и Рейф решили вывезти меня в свет… Не очень понимаю, что это будет означать.

— Очень много вечеров и обедов с танцами, а затем — балы, рауты и приемы. Это и есть светский сезон, — сообщил он ей с легкой насмешкой. — Ты будешь прекрасно проводить время, конечно же.

— Мне нравится танцевать, — призналась она. — А вам, ваша светлость?

Он покачал головой:

— Я редко танцую.

— Дамы вряд ли бывают этим довольны.

— Они научились справляться с разочарованием.

Она секунду обдумывала услышанное.

— Но вы ведь иногда должны делать исключение! Кстати, вы задолжали мне желание.

Темная бровь иронически выгнулась.

— Вы намерены обменять мое обещание на танец?

— Но только не на один! — шутливо возмутилась она. — Два, самое меньшее.

Он раскатисто засмеялся.

— Вот как? Ну, наверное, меня можно будет уговорить. И поскольку я всегда готов перевыполнять обещанное, пожалуй, подниму эту цифру до трех. Что скажешь?

Она медленно кивнула:

— Звучит неплохо. Я буду с нетерпением ждать.

Тони коснулся ее руки.

— Прошу прощения, мисс Сент-Джордж, но мне предстоит долгий путь, а время уходит. Боюсь, что должен с вами попрощаться.

У нее оборвалось сердце: радость, парившая в душе, лопнула, словно мыльные пузыри. Стараясь ничем не выдать своих чувств, она продолжала улыбаться.

— Счастливого вам пути.

— И вам тоже, когда вы отправитесь в Лондон. До встречи.

Он отвесил ей щегольской поклон, от которого у нее по коже пробежали мурашки, кивнул — и зашагал прочь.

— Да, Тони, — прошептала она еле слышно. — До встречи.

— Вам один кусочек сахара или два, мисс Сент-Джордж?

Сидя на краешке обитого шелком изящного стульчика в парадной гостиной графини Сефтон три с половиной недели спустя, Габриэла встретилась с любезно-вопросительным взглядом хозяйки дома.

— Два, пожалуйста, — ответила она, зная, что просить три кусочка, как она на самом деле предпочла бы, нельзя: такое пожелание, оказывается, продемонстрировало бы недостаток светского этикета.

Дожидаясь, пока хозяйка дома нальет чай, она встретилась взглядом с Джулианной — и женщина, которая успела стать для нее настоящей подругой, адресовала ей чуть заметную ободряющую улыбку, а потом повернулась, чтобы ответить на какую-то фразу, сказанную ей сидевшей рядом дамой.

Спустя мгновение Габриэла уже принимала из рук графини чашечку с чаем, негромко поблагодарив ее с улыбкой, которая, как она хотела бы надеяться, была достаточно аристократичной. Только после того как леди Сефтон налила чай остальным гостьям, Габриэла сделала осторожный глоток, заставив себя сидеть очень спокойно, чтобы не расплескать напиток. Ведь если верить Джулианне, сегодняшний визит имеет огромное значение для ее будущего в светском обществе. Ей было сказано, что если она произведет хорошее впечатление здесь, то двери всего Лондона будут для нее открыты, а если оплошает, то… Ну, об этом лучше не думать.

Джулианна пыталась умерить ее нервозность, посоветовав представить себе светский сезон всего лишь как очень большой загородный прием. Однако, несмотря на этот совет и ту легкость, с которой она вошла в круг титулованных друзей и родных Рейфа и Джулианны, лондонский свет оказался совершенно другим.

Во-первых, прежде ей не приходилось жить среди людей благородного происхождения как ровня, и, несмотря на врожденные способности к имитации, ей приходилось внимательно следить за всем, что она делает и говорит в обществе, чтобы не допустить ошибок.

Габриэла быстро убедилась в том, что светское общество — это сложный лабиринт строгих правил и укоренившихся обычаев, какие-то тернистые заросли, которые словно преднамеренно были созданы так, чтобы устроить западню для тех, кто не рос в этих границах с самого своего рождения. И, тем не менее, благодаря спокойной — и неизменно дружелюбной — помощи Джулианны ей удавалось быстро усвоить все, что было необходимо знать.

Единственное, что не вызывало у нее никаких жалоб после возвращения в Лондон, это ее гардероб. Едва приехав сюда, они с Джулианной отправились по магазинам. Даже сейчас Габриэла не могла поверить тому, как изменилась ее жизнь. Теперь у нее была по-настоящему элегантная одежда: красивые платья, о которых она прежде могла только мечтать, — из нежных шелков, роскошного атласа и тончайшего муслина в разнообразнейших полосках, узорах, горошках и оттенках. Ее словно закружило в бурном вихре: ее обмеряли, переводя от модисток к шляпницам, от перчаточников к сапожникам. И все вместе занимались тем, чтобы превратить ее в элегантную леди, начинающую выезжать в свет.