Читать книгу "Дочь викария - Кэтрин Коултер"

Он медленно встал, обошел стол и открыл высокую стеклянную дверь. Она раскраснелась, запыхалась, груди тяжело вздымались — весьма приятное зрелище.

Что, черт возьми, стряслось?

Томас открыл дверь пошире.

— Мистрис Шербрук, — суховато окликнул он, — прошу, зайдите в мою скромную контору. Я не знал, что маленькая калитка по-прежнему не заперта.

— Я взломала замок, — сообщила Мегги. — Добрый день, Томас. Дождя сегодня нет. Вы позволили мистеру Хенгису добраться до картофельных палочек?

— Нет. Моргана сообщила, что мистер Хенгис, вернее, Бенджи — отъявленный мошенник, потому что чересчур доверился своему носу. И позволил маленькой милой крошке — это вы — промокнуть до костей, и хорошо еще, что все обошлось. Ибо дело могло кончиться воспалением легких.

Она ответила дружелюбной улыбкой, и Томас мигом обрел самообладание.

— Заходите, — попросил он. — Посидим немного.

Мегги так же молча подчинилась и устроилась в большом кожаном кресле напротив его большого письменного стола красного дерева. Он уселся на край столешницы и принялся болтать ногой, крайне довольный, что может несколько минут понаблюдать за Мегги. Похоже, она чем-то расстроена.

— Ладно, поведайте, что случилось, прежде чем начнете грызть ногти и плеваться ими на мой ковер.

— Ничего, пропади все пропадом.

Томас едва не рассмеялся.

— Дочери викария не пристало врать, Мегги. Да и ругаться тоже, иначе грянет беда, например, язык отвалится.

— А вам не все равно? Какая вам забота? И при чем тут мой язык? — Не успели слова слететь с губ, как Мегги тут же вспомнила поцелуй в амбаре Мартинов. — Не важно, не смейте ничего объяснять. Вся эта история с языком крайне непристойна. Я слишком зла, Томас, и готова что-нибудь лягнуть.

— Эта заплесневелая старая подушечка в вашем распоряжении.

Мегги вскочила, что было сил пнула подушечку, так яростно, что едва не потеряла равновесия, и облегченно улыбнулась:

— Спасибо, Томас.

— Никогда не стоит доводить себя до столь нервозного состояния. Не следует копить гнев в душе, ибо это закупоривает все жизненно важные центры и ведет к ужасным вещам, например, к склонности ругаться.

— Ад проклятый, что за вздор!

— О нет! Я когда-то знал человека, который постоянно беспокоился, обнаружив, что его часы отстают на несколько минут и он из-за этого обидел немало людей своими частыми опозданиями. Он не слишком распространялся на эту тему, только все время хмурился и копил тревогу в сердце. Наконец однажды, когда он особенно тревожился, что его хряк не найдет подходящей лужи, чтобы хорошенько вываляться, потому что дни стояли сухие, дело кончилось мгновенной смертью. Да-да, он просто упал и умер из-за закупорки всех жизненных центров. Мораль этой истории такова: старайтесь облегчить душу, когда чем-то расстроены, и посильнее лягнуть подходящий объект. А теперь не хотите немного бренди?

— Бренди? Господи, я не пробовала бренди с тех пор, как мы вместе с Максом и Лео украли бутылку из папиного стола, спрятали за одним из надгробных памятников на кладбище и выпили до дна. Что потом с нами было! Представляете, папа даже не выпорол нас. Просто заметил, что теперь мы на собственном опыте поняли вкус глупости.

— Вкус — отнюдь не основное качество глупости, — рассмеялся Томас.

— Кто это сказал?

— Один гениальный человек. Давным-давно.

— Вы лжете, но это не имеет значения. Я все-таки попробую бренди на вкус. На этот раз как взрослый человек.

Он налил ей самую чуточку, а себе немного больше и коснулся ее рюмки своей.

— За гибель той отвратительной личности, которая имела наглость вывести вас из себя.

Девушка поперхнулась, выплюнула коричневую жидкость, залив его белую рубашку, уронила рюмку и с ужасом уставилась на темное пятно, расплывшееся на ткани.

— О нет, неужели это я наделала такое? Просто ужасно! Взгляните на это пятно! Такая красивая рубашка, и я ее испортила! Со мной никогда раньше не случалось такого! Простите, Томас, умоляю!

Он отставил рюмку и взял ее руки.

— Все в порядке. Подумаешь, рубашка! Только не пытайтесь ее пососать, как малыш Рори — вашу юбку тем утром в церкви.

Она смотрела на него так, словно была готова одновременно разразиться смехом и слезами. Томас не стал размышлять. Только нагнулся и поцеловал ее. И ощутил вкус бренди и тот присущий ей одной сладкий запах, который искушал его все это время.

Томас коснулся языком ее губ, заставляя их приоткрыться, и она так и сделала… совсем чуть-чуть. И когда он проник языком в ее рот, подскочила, отпрянула от него, поспешно отступила шага на три, споткнулась о подушку, которую перед этим лягнула, и с размаху уселась не на мягкий обюссонский ковер, а на дубовый пол.

— Мегги! Как вы?

Девушка недоуменно моргнула.

— По-моему, у меня все внутренности перевернулись, — пожаловалась она, — но, кажется, я выживу.

— При таком количестве юбок ваши внутренности должны быть в полной безопасности.

Мегги покачала головой, встала на колени и осталась в таком положении на несколько секунд, пристально глядя в угол комнаты.

— Почему вы отскочили от меня?

— На этот раз я умудрилась приоткрыть рот, и вы немедленно сунули туда язык. Все это очень странно… вернее, чересчур интимно… вы понимаете, о чем я?

— Если вы чуть потерпите и дадите нам обоим шанс… вполне возможно, вам это и понравится. Мегги, почему вы смотрите в ту сторону?

— Там, в углу, дохлая мышь.

Он рассмеялся: последний смех в долгой череде ему подобных, которые так и сотрясали его с тех пор, как он встретил эту женщину.

— Это, вероятно, означает, что Тэнси, вместо того чтобы убирать как следует, шьет очередное покрывало. Я скажу Моргане, и она либо лишит Тэнси картофельных палочек, либо заставит есть грибы в лесу.

Мегги против воли рассмеялась.

— Да прекратите же!

— Что именно? Попытки заставить вас забыть гнев и досаду, а также боль в нижней точке вашего тела?

— Вот именно, — кивнула Мегги и со вздохом поднялась. Он увидел, как она потирает упомянутую точку, прикусывает нижнюю губу и снова таращится на пуговицу его сорочки.

— Бренди уже испачкало вашу новую рубашку. Мне ужасно жаль. Если кто-то узрит вас в таком виде, примет за пьяницу. Мне придется защищать вас, но, увы, рубашка станет безмолвным свидетелем. И никто, никто не поверит мне. Можно я отнесу ее миссис Приддл? Она умеет удалить любое пятно.

— Что же, если это так много значит для вас и вы страстно желаете спасти мою репутацию, я согласен, — кивнул Томас, принимаясь раздеваться. Но Мегги, ахнув, схватила его за руки.