Читать книгу "Метро 2033: Под-Московье (сборник) - Анна Калинкина"

– Хорошо сказано! – заметил Сергей.

– Ну, глядя на вас, мне кажется, что вы тоже не созданы для бумажной работы…

Сергей не успел ответить – он, наконец, заметил Кошку, взглянул вопросительно.

– Нам нужно поговорить.

– Именно сейчас? – нахмурившись, спросил он.

– Да, обязательно. Это срочно.

Ученый с видимой неохотой последовал за ней в одно из подсобных помещений, где в этот момент никого не было: Кошка не хотела, чтобы их кто-нибудь подслушал. И из соображений безопасности, и вообще – ей казалось, что это слишком личное.

Они уселись на самодельную деревянную скамейку, и Сергей выжидательно посмотрел на нее. Некоторое время Кошка молчала, не зная, с чего начать. И наконец решилась.

– Когда ты был на Китай-городе, тебе, наверное, много всякого обо мне наговорили, – неуверенно начала она. Сергей молча слушал. – Я хочу рассказать тебе всю правду.

На лице его явно отразилось изумление:

– И ты из-за такой ерунды меня сюда притащила?

– Но это не ерунда! Ты, наверное, считаешь меня чудовищем. И хотя я знаю, что мне нет оправданий, но если бы ты мог…

– Нет-нет, молчи! – Сергей протестующе вскинул руку. – Ничего не хочу слышать. Дикие, невежественные люди. Они и вправду считали тебя ведьмой. Что за мракобесие?! Просто средневековые какие-то взгляды! Ты не волнуйся, я ни минуты им не верил. И о том, что тебе пришлось пережить, мы говорить больше не будем – с этим покончено. Зачем ворошить прошлое, причинять тебе лишние страдания? Здесь тебя никто не знает, и все это не имеет значения. И не спорь со мной, если не хочешь, чтоб мы поссорились!

Кошка пребывала в явном замешательстве, а Сергей горячо продолжал:

– Ведь только я знаю, какая ты на самом деле беззащитная и ранимая! – Я ведь помню, как ты плакала из-за зайчика под водой. Неужели я поверю во все эти глупые выдумки, поверю, что ты могла хладнокровно поднять руку на людей – пусть даже полных отморозков?!

«Это он про памятник утонувшему мутанту», – сообразила Кошка.

– Одно дело – убить в бою, защищаясь, и совсем другое – нанести удар сознательно, – продолжал между тем ученый. – Я-то знаю, что ты на это не способна.

«В таком случае, ты знаешь меня лучше, чем я сама», – подумала она. А ведь Леху она убила у него на глазах. Только, кажется, это было уже не важно. Он все равно сумеет найти ей оправдание – защищалась, была не в себе. Она вдруг поняла – у этого мужчины сложилось какое-то представление о ней, и теперь спорить без толку: все, что в это представление не укладывается, он будет отметать без колебаний. И придется ей теперь стать такой, какой он ее видит. Кошка начала потихоньку всхлипывать. Видно, свою ношу ей придется всегда нести в одиночку, – она не сумеет разделить ее с этим человеком. Он не понимает ее, не хочет понять. Они слишком разные. Если бы она созналась во всем, ей наверняка полегчало бы – но он все равно ей теперь не поверит, решит, что она в уме повредилась от пережитого, и будет только еще больше ее жалеть. Она пока не знала, хорошо это или плохо, но знала – ей придется выдержать все, что она сама навлекла на себя.

Она заплакала навзрыд, а Сергей обнимал ее и гладил по волосам, терпеливо дожидаясь, пока слезы иссякнут.

– Ну что ты, – уговаривал он. – Теперь все будет хорошо.

– Да, – сказала она, вытирая глаза и все еще всхлипывая. – Да, конечно…

Сергей вздохнул. Катерина, конечно, молодец, но иногда с ней бывает нелегко. Ему все время приходится напоминать себе, что она, в сущности, еще ребенок – упрямый, храбрый, но бесконечно наивный. Когда не надо – чересчур недоверчива и при этом охотно готова верить во всякую чушь. Взять хоть эти глупые суеверия насчет ее родителей. Какие-то идиоты рассказали девушке, что ее нашли в подвале среди новорожденных котят, и бедняжка на полном серьезе спрашивала у него, не могло ли случиться так, что ее матерью была кошка? Он тогда целую лекцию ей прочел. Сказал, что это в принципе невозможно, что больше всего, как ни странно, в плане генетики на людей похожи свиньи. В последние годы перед Катастрофой ученые даже обсуждали возможность пересадки людям их органов взамен пораженных.

Он-то хотел ее развеселить. Не учел, как нервно она к таким вопросам относится. А Катя очень на него обиделась. И все же, при всем своем невежестве, девушка очень способная. Однажды он увидел, как она сосредоточенно, высунув язык от усердия, что-то выводит огрызком карандаша в потрепанной тетрадке. Несколько таких тетрадок она притащила из книжного магазина, когда они ходили на вылазку, половину подарила ему, а половину оставила себе.

– И что ты пишешь? – спросил он, улыбнувшись.

– Составляю легенды, – серьезно ответила она. – Помнишь, я тебе рассказывала, что говорил тот человек в туннеле? Легенды древних назывались «Энума Элиш» – «Когда наверху». Я хочу записать, пока не забыла. Но только это будут не древние легенды, а наши.

И он, склонившись над ее плечом, прочел:

Когда наверху случилась Катастрофа,

Люди стали жить в подземельях

И на поверхность выходят только в противогазах.

Когда наверху идет дождь, вода стекает по стенам туннелей,

И когда-нибудь, возможно, мы все утонем.

Пресная вода стекает сверху,

Древнее море плещет под нами.

Когда наверху полнолуние, мутанты сходят с ума,

Даже те, которым не с чего сходить.

Цветет венерин башмачок, осыпает пыльцу,

Лучше обходить его стороной.

Когда наверху дует западный ветер,

Людей в метро охватывает тоска.

Когда радиация улетит вместе с ветром,

Те, кто останется, выйдут на волю.

Стихи, конечно, неуклюжие, но Сергей все равно был потрясен. Она пыталась как-то по-своему осмыслить, что случилось с миром! И еще он не мог не чувствовать – Кате тоскливо здесь. А что делать, как ее успокоить, он не знал. Иногда она сама пыталась начать разговор, но то, что казалось ей важным, на его взгляд, было сущей ерундой. И она вновь замыкалась в мрачном молчании.

– Что с тобой? – спрашивал он. – Я же вижу, тебе плохо.

– Я живу взаперти, – отвечала она.

– Глупости, – возражал он. – Ты же выходишь на поверхность.

– Здесь все равно далеко не уйти.

– А зачем тебе уходить далеко?

– Интересно видеть новые места, новых людей. А для меня будто все уже кончилось. Словно меня похоронили здесь.

– Тебе не нравятся здешние люди?

– Нет, люди-то здесь хорошие. Некоторые даже слишком. И со мной нянчатся, как с больной или с маленькой. А мне этого не надо.

– Мы все хотим тебе добра.

– Да. Но то, что для вас добро, не всегда добро для меня.

– А чего бы тебе хотелось?