Читать книгу "История Кубанского казачьего войска - Федор Щербина"

«Полагаю, – писал Засс, – что отряды должны неослабно воевать земли неприятеля как в продолжение постройки крепостей, так и после, до тех пор пока он не будет прочно покорен».

В декабре 1839 года военный министр сообщил командующему отдельным Кавказским корпусом, что Государь Император нашел необходимым «отложить до времени перенесение казачьих станиц на новую Лабинскую Линию, а ограничиться пока возведением укреплений по утвержденному проекту». Для отвлечения горцев западной части Закубанья и одновременно с возведением укреплений по Лабинской линии предположено было заняться устройством дороги через земли натухайцев, которой обеспечивалось бы сообщение Черномории с Анапой и Новороссийском. Начальство над войсками Государь приказал поручить на Новой Линии г.-м. Зассу, а в Западном Закубанье начальнику Черноморской береговой линии г.-л. Раевскому, под общим руководством ген.-адъютанта Граббе.

В январе 1840 года Засс, извещая командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории г.-ад. Граббе о получении его распоряжений по постройке укреплений на Лабе, со своей стороны представил соображения, вытекавшие непосредственно из самого хода дел. Так как, рассуждал Засс, имелось в виду подвинуть вперед к горам наши военные операции и, следовательно, преодолеть сильнейший отпор со стороны неприятеля, то наличное число войск, как определено оно по проектным соображениям, недостаточно для строящихся укреплений. «Гарнизоны укреплений, – писал Засс, – должны быть довольно сильны для отпора неприятеля и иметь кавалерию, чтобы уничтожить, путем разведок, замыслы его и преследовать вне укреплений». На этом основании Засс считал очень слабыми гарнизоны в одну роту без кавалерии. Такие гарнизоны не в состоянии будут прекратить грабежей горцев в окрестностях укреплений. В укрепление при Тамовском ауле, напр., нужно послать по крайней мере две роты пехоты и триста конных казаков, а в остальные укрепления по одной роте и по 250 казаков. Между укреплениями должны быть устроены военные посты.

Недостаточным считал Засс и ассигнованную на постройку укреплений сумму в 8000 р. Такие средства ниже минимальных. Лес для укреплений должен быть заготовлен заранее, независимо от восьмитысячной ассигновки, а на заготовление хозяйственных предметов и выдачу платы за работы необходимо открыть кредит, так как определенных указаний на этот счет, при новизне края, дела и условий, никаких нельзя сделать. Для земляных работ требовалась команда из 50 сапер.

В сентябре 1840 года Засс писал Граббе, что, по его мнению, следовало бы сразу занять прочными поселениями Новую Лабинскую линию, и поэтому проектировал устроить 8 станиц в 300 дворов каждую. Такая Линия преградила бы доступ горцам в наши места. Так как предполагалось поселить не 8, а только 4 станицы, то станицы эти нельзя растягивать на всю Линию, ибо при отдаленности одной станицы от другой каждая станица, благодаря своему изолированному положению, находилась бы при осаде ее горцами в большей опасности, чем при смежности и близости станиц. Засс предлагал устроить все 4 станицы в верхней части Линии – одну на Урупе при Новогригорьевском укреплении, другую на Чамлыке при Новодонском укреплении, третью на Чамлыке ниже, у поста по дороге из Махошевского укрепления на Прочноокоп. Станицы эти, связанные пикетами одна с другой, заперли бы ворота для горцев в этой части Линии. Лучше всего было бы, конечно, населить станицы линейными казаками, но чтобы не ослаблять Старой Линии, взять на переселение только 2/3 линейцев, а остальную треть заселить выходцами из России, которые, живя среди линейцев, скоро освоились бы с условиями линейной жизни и приемами борьбы.

Основаны были четыре станицы: Вознесенская, Лабинская, Чамлыкская и Урупская. Приказом 17 января 1842 года полковой командир ротмистр Волков приглашал явиться к 20 января в штаб представителей этих станиц – станичных атаманов с почетными старшинами и с экономом – для получения денег, Высочайше пожалованных переселенцам по 125 р. ассигнациями на семью. За вычетом по 25 р. с семьи на общественные здания, остальных денег причиталось по числу 779 семейств 77 900 р. ассигнациями. Средства эти послужили хорошим ресурсом при поселении казаков на новом местожительстве. Устройство станиц велось под звуки оружия и при военных действиях. Поэтому печать военных порядков сразу легла на всю жизнь и обстановку новолинейного казака. Все проявления частной и общественной жизни слагались здесь по приказу. Все были вооружены, и хозяйственные работы производились с риском набега горцев во всякую минуту. В приказе от 14 февраля 1832 года Волков сделал распоряжение, чтобы все отставные и не служащие казаки, не имеющие шашек, «приобрели косы, насаженные на ратовища, в виде старинного бердыша». «Каждый молодец, – писал командир полка, – в случае промаха или осечки ружья, снесет бердышом голову врагу, как кочан капусты». Таким режущим ухо языком писались приказы в те изобиловавшие военными столкновениями времена. Ратовища с косами, как и другое оружие, казаки должны всегда иметь при себе на случай схватки с врагом.

По приказу велись хозяйственные работы. Так, 5 марта Волков предписывал станичным начальникам «без потери времени приступить к нарезке земли под овощные огороды». Сначала казаки должны были обозначить бороздами при помощи плуга улицы и переулки в 4 сажени для проезда, а величину огородов определять в зависимости от местности и потребностей. При разделе предписывалось отводить огороды рядом родственникам и одностаничникам, желающим пользоваться огородами совместно, а в случае невозможности давать места по жребию. Так как во все четыре станицы ожидалось прибытие новых переселенцев в количестве 390 семейств, то для них приказано оставить запасные огородные места.

По приказам казаки даже одевались. Все тот же Волков приказом 30 апреля поручил станичным и сотенным начальникам объявить казакам, чтобы они покупали черкес-ки желтого цвета, и только при неимении таких черкесок в продаже черкески других цветов. Черкески предписывалось иметь просторные, чтобы можно было надевать их на полушубки, и непременно с 12 газырями. Требовалось также, чтобы казаки покупали азиатские черкески у горцев, а не у армян, у которых черкески тесны и только с 10 газырями. Были приказы о том, как разбивать станицу и строить строения, где ставить столбы в 18 аршин высотой, какие следовало иметь флаги, какое назначение они имели и т.п. Все это предписывалось строго исполнять, и за нарушение приказов, как за приступки, виновные подвергались наказаниям розгами и палками при сборах всего общества. Казак станицы Урупской был уволен по билету на старое местожительство. Уходя из станицы, он украл у другого казака оружие и вещи, но по дороге был задержан при продаже пистолета и доставлен обратно в Урупскую станицу. В приказе от 30 января 1842 года Волков велел урупскому станичному начальнику сотнику Склярову наказать вора-казака «строжайше розгами при сборе станичного общества». Тогда же, по распоряжению Волкова, приказано было высечь двух братьев казаков «за нерадение к устройству хозяйства, за развратное поведение – пьянство и мошенничество, старшего брата, как влиявшего на меньшего, большим количеством ударов, а меньшего, в уважение к молодости, меньшим».

Так слагалась гражданская жизнь на Новой, или Лабинской Линии. Не было ни общественных учреждений, ни суда, ни следствия, ни выборных лиц, ни тени самоуправления. Над всем царил приказ командира полка, и на заднем плане за этим приказом всегда рисовалась зловещая фигура горца, грозившего мирному населению набегом и грабежами.