Читать книгу "Дикие истории. Дневник настоящего мужика - Тимофей Баженов"

Простейший тест на солнечный ожог. Нажимаешь пальцем на розовый участок кожи, если остается белый след — значит, ожог есть. Солнечное излучение проникает в дерму. Ультрафиолет вызывает денатурацию белка в клетках. Фагоциты начинают растаскивать денатураты и вырабатывать меланин. Именно меланин и окрашивает кожу в коричневый цвет. А пока меланина нет, надавливание вызывает отток фагоцитов и на коже можно видеть скопления денатурированных белков. Это и есть бледные пятна. У нас они уже держались по двадцать секунд. Значит, скоро будут пузыри.

Мы решили идти к стоянке. На второй день пути начали жарить еврашек. Охотиться на них не требовалось. Тундра буквально кишела ими. Вместо того чтобы убегать, непуганые твари заваливались на спину и с диким визгом махали всеми лапками. Обнажали свои длинные, как швейные иголки, зубки и клацали ими.

Еврашки вкусны и без соли. К вечеру мы считали их пищей богов. На третий день мы увидели оленей. Наша кожа уже была сплошной язвой. Глаза у всех покраснели и стали как щелочки. Слезы текут. А солнце печет.

Я сразу подумал об охоте. Но это был неверный посыл. Олени вели за собой людей. Местные ходят за оленями. И скоро мы уже сидели в незнакомом чуме, укрывались шкурами, мазали пузыри гусиным жиром и ели суп с хлебом. Выяснилось, что за три дня мы прошли всего тринадцать километров. А казалось, все сто. Связи у наших спасителей тоже не было. Они оказались не ненцами, а нганасанами. Это более редкий и малочисленный народ. Но у них было все, что нужно человеку, чтобы отличаться от зверя. И главное, у них было желание двигаться в сторону наших бытовок. Но шли они туда с оленями, а это значило, что на месте мы должны были оказаться к ноябрю. Я представил себе лица тех, кто подписывал мне командировку. И вытер руки об штаны.

* * *

Спать никто из нас не мог. Наверное, это были самые сильные солнечные ожоги в моей жизни. Болело так, будто кипятка на кожу вылили. Любое движение причиняло сильную боль. Прикосновение ткани или рук казалось невыносимым. У всех была высокая температура. Многие пузыри уже лопнули. Под ними виднелась розовая ткань. Губы покрылись коричневыми, кровавыми рубцами. Вокруг царила антисанитария…

Так прошло три дня.

Настроение было ужасным. Когда кризис миновал, я вышел на край стойбища по нужде. Там были свалены какие-то бревна. Я услышал утробный рокот мощного двигателя и спешно застегнул ширинку.

Температура спала лишь недавно, а может быть, еще и не спала вовсе… Я не знал, верить своим глазам или нет.

ПО ТУНДРЕ ЕХАЛ ВЕРТОЛЕТ МИ-8. ИМЕННО ЕХАЛ. А НЕ ЛЕТЕЛ. К НЕМУ БЫЛИ ПРИКРУЧЕНЫ ОГРОМНЫЕ КОЛЕСА, ОН КАТИЛСЯ ПО ЗАРОСЛЯМ СТЕЛЯЩИХСЯ БЕРЕЗОК, КАК НАСТОЯЩИЙ БИГФУТ.

Все в вертолете было настоящим. Кабина, кузов, хвост. Даже руль. Все — вертолетное, только винта сверху не было. Необычная каракатица, пришедшая к нам, в тундру, прямо из фильмов «Кин-дза-дза» и «Безумный Макс», стремительно приближалась. И сердце мое возликовало. Я огляделся и увидел, что все мои товарищи вышли из чумов. На изможденных лицах растягивались улыбки счастья.

Люди, построившее удивительный вездеход, оказались охотниками из Воркуты. Они были очень рады знакомству. Попили чаю с нами и с хозяевами-нганасанами.

Вообще-то они ехали не к нам. Но через час застолья выяснилось, что им, в принципе, все равно, куда править. Они в отпуске — на охоте. Мы сердечно поблагодарили хозяев стойбища за спасение. Загрузились в вертолет и покатились в нужном нам направлении. Часов через семнадцать оказались около бытовок.

Все лежало на тех местах, где мы оставили. Не было ни писем, ни телеграмм. Нас никто не искал. Я связался с Москвой, успокоил маму и успокоился сам. Вертолетчики связались с Дудинкой. Доложили. Пришли обратно грустные, но спокойные. Часа через три к нашему лагерю подъехал МТЛБ (малый тягач легкого бронирования). Оттуда вышли следователи.

Они оказались хорошими ребятами. Мы, пожалуй, тоже. Хотя это как посмотреть… Ведь мы заранее договорились с нашими вертолетчиками, как отвечать на вопросы. Для этого у нас было предостаточно времени.

Потом все вместе выпивали.

Часа через два оранжевая «восьмерка» привезла по небу водолазов-спасателей. Утром мы проснулись от непривычного, ярмарочного шума.

Я выглянул из бытовки и увидел огромное количество ненцев. Все они были с сумками, корзинами и баулами.

На оленях привезли и поставили перед взлетной площадкой холодильник «ЗиЛ». Здесь же громоздились огромные связки оленьих рогов-пантов, тюки со шкурами пушных зверей, груды вяленого мяса. Раскосые дети играли в ножички. Словом, активность возросла стократно.

* * *

В середине дня на вертолете Ми-26 прилетела авиационная комиссия. Я всегда поражался огромности этого летательного аппарата. Вот уж действительно вертолет-исполин. Символ нашей могучей страны. Когда он приземлялся на нашей взлетно-посадочной квадратной площадке, людям пришлось лечь на землю. Ветер от винта был настолько сильным, что сдул холодильник и тот долго катился по тундре, хлопая дверью.

После короткого допроса мы сели в Ми-26 и полетели на место аварии. Водолазы к тому времени зацепили стропы за нашего «утопленника» и ждали только Ми-26.

«Коровушка» (так называют гиганта) зависла над озером. Ветер от винта был таким сильным, что по озеру пошли волны. Вода стала выплескиваться на поросший цветами берег.

Толстенные веревки натянулись. Мотор стал работать еще громче. Турбины взвыли. 26-й напрягся и потихоньку стал подниматься к небесной тверди. Из воды показался наш вертолет.

С виду он почти не пострадал. Не было винтов и нескольких стекол, кое-где загнулась обшивка, но внешне он был похож на нашего верного друга. Только мертвый…

Уже к ночи одушевленный вертолет притащил неодушевленного к нашему жилищу. Все отправились ужинать. Допросов больше не было. Наши пилоты заметно повеселели. Их вранье с нашей помощью сошло за чистую монету.

Все собирались по домам. Ночью горели костры, вокруг нашей стоянки шла пьянка-гулянка. Утром вся толпа загрузилась в Ми-26. Затащили холодильник, мешки со шкурами, вяленое мясо и связки рогов.

Выяснилось, что местные всегда очень ждут прилета Ми-26, для того чтобы переместиться из точки А в точку Б относительно быстро. Поэтому они пришли со всем скарбом туда, где мы ждали эвакуацию. «Вертолет летает редко, а слухи в тундре разносятся быстро» — так сказала мне пожилая нганасанка с нарезным ружьем. Она попросила закурить, и я дал.

* * *

Наша миссия была выполнена. Вертолетчики улетели. Мы отправлялись домой. Я завел ГТС, проверил рычаги управления, сел поудобнее в дермантиновое кресло, включил передачу и плавно отпустил сцепление. Из-под гусениц фонтанами брызнула в таймырское небо торфяная, цветущая тундра. Я вытянул рычаг ручного газа до упора на себя, отпустил рычаги и педали. Машина неудержимо ползла вперед. Я развалился в кресле и открыл газету «Гудок» за ноябрь 1977 года. Она, как специально, лежала на раздаточной коробке. Рулить было не нужно. Тундра ровная как стол. ГТС направлен капотом в сторону города. Вряд ли на пути встретится какое-то препятствие. «А если и встретится, мы его обязательно переедем», — подумал я и вытер руки об штаны.