Читать книгу "Темные пятна сознания. Как остаться человеком - Жюль Монтегю"

Однако его история – это наглядный урок и демонстрация того, как автобиографическая память формирует личность, становится ли память, на самом деле, недоступной или произвольно подавленной. Если вы не можете заполнить страницы своей автобиографии или добровольно от этого отказываетесь, то откуда вы сможете узнать, кто вы? Как вы можете сообщить миру, кто вы, если страницы вашей биографии пусты?[15]

Есть что-либо общее у Бенджамена с пропавшими без вести людьми? Человек, который пропал без вести в тот августовский день 2004 года на берегу реки Огичи, знал, кто он такой, не меньше, чем мы с вами знаем о себе?

Если автобиографическая память, которой мы обладаем, становится нашей историей, которую мы рассказываем себе и другим, то Бенджамен, память которого ему недоступна, живет без своего нарратива.

Хотя, вполне возможно, что личностные особенности, моральные качества и предпочтения сохранились такими же, какими были прежде. У нас нет способа выяснить это, потому что не были найдены его друзья, которых можно было бы об этом спросить. Никто не узнал Бенджамена, не сел с ним рядом и не рассказал ему историю о нем самом. Население Ричмонд-Хилла, городка, где был найден Бенджамен, составляет 9 тысяч человек, но никто из них его не опознал. Никто не узнал его, несмотря на то, что фотографии Бенджамена появились практически во всех газетах, а его самого не раз показывали по телевидению. Идентичность личности – это плод сотрудничества многих; она включает в себя наблюдения других. Взаимоотношения Бенджамена с другими людьми, сведения о них, как представляется, остались для него и для нас недоступными.

Одного такого «беглеца» нашли на скамейке в парке, и этот человек пребывал в фугитивном состоянии несколько недель. Его опознали друзья после того, как увидели беднягу на телевизионной пресс-конференции, и он только от них узнал о своем прошлом.

«Когда он вошел в бар, официантка, как говорят, спросила его: «Как всегда?» и принесла розового вина. Кажется, это предпочтение удивило больного. Он был, кроме того, удивлен тем, что, как выяснилось, любил курить определенный сорт сигарет и был неравнодушен к собакам».

Другой больной был страстным автолюбителем до развития амнезии, но, потеряв память, решил, что автомобиль – слишком скоростное средство передвижения, и с тех пор ни разу не сел за руль.

У Бенджамена осталась нетронутой только одна форма памяти. Больные с амнезией не могут сказать, как именно они научились тем или иным вещам, но способность делать их сохраняется. Эти способности определяются так называемой процедурной памятью, а она при фугитивном состоянии не страдает. Это относится, например, к умению водить машину или завязывать шнурки на ботинках.

В 2013 году врачи сообщили о случае А.З., человека, найденного на центральном железнодорожном вокзале одного портового города в Германии. Этот человек не знал, кто он, и как оказался на вокзале, но по его выговору и по месту обнаружения предположили, что он моряк. Врачи попросили его завязать морские узлы:

«Одного только названия узла было достаточно для того, чтобы он тут же завязал его, используя шнур настольной лампы».

Эта идея стала основой сюжета книги «Идентификация Борна». Профессиональный убийца Джейсон Борн (в одноименном фильме его играет Мэтт Дэймон) теряет память. Из нее стирается вся история его жизни. Рыбаки обнаруживают его, изрешеченного пулями, плавающим в волнах Средиземного моря. Под кожу правого бедра Борна вшита капсула с номером его банковского счета. Однако, несмотря на тяжелое фугитивное расстройство, процедурная память Борна не пострадала. В одной из кульминационных сцен фильма Борн осознает:

«Я знаю, что найти винтовку можно в кабине серого грузовика, а я здесь, на этой высоте, могу пробежать полмили, и у меня не будут дрожать руки. Но откуда я это знаю? Как я могу знать это, и не знать, кто я такой?»

Правда, эта мышечная память лишена эмоций, которыми пропитаны автобиографические воспоминания. Моторные навыки не позволяют Бенджамену ощущать прошлое или даже быть таким, каким он был раньше.

Еще хуже то, что он ничего не может рассказать о своем прошлом. Как писал канадский философ Чарльз Тейлор, «… одно из главнейших условий придания смысла собственному существованию – это возможность представить свою жизнь в виде связного повествования». «Для того чтобы придать смысл своей личности, – утверждает Тейлор, – мы должны понимать, как мы стали такими, и откуда мы пришли».[16]

Это верно, что наша автобиографическая память, даже у тех из нас, кто не страдает амнезией, не лишена изъянов. Эти дефекты заполняются выдумками и приукрашиваниями, вытеснениями и подавлениями, ложными и фальсифицированными воспоминаниями. Истории, которые мы создаем, рисуют иногда картины, которые мы хотим нарисовать или хотим спрятать. Мы редактируем наши истории, дополняем и укорачиваем их, и надеемся, что окружающие поставят нам за это «лайк».

Для поддержания цельности и непрерывности истории она не обязательно должна быть точной. Есть, однако, разница между неточностями истории и полным ее отсутствием, когда нашему прошлому просто нечего нам сказать.

Мне кажется, что это отсутствие автобиографии очень много значит для Бенджамена, для его личности. Это отсутствие лишает его идентичности самому себе – слияния вещей, которые делают его одним и тем же на протяжении проходящих лет. В памяти Бенджамена нет даже намека на непрерывность, нет никаких признаков цепи психологической связности.

В моем рассказе об Аните я предположила, что ее жесты и манера речи и общения на фоне далеко зашедшей болезни Альцгеймера были глубоко внедрены в ее существо, и мы могли понять, какой она была, невзирая на нарушенный синтаксис, невзирая на неполноту и искаженность ее историй, невзирая на неологизмы и оговорки. Но для Бенджамена не было доступно ничего из его прошлого, ничто не отпечаталось в нем; остались лишь смутные воспоминания о сэндвичах с жареным сыром на ярмарке в Индиане и какие-то обрывки воспоминаний о том, что Джордж У. Буш был президентом, и что за год до этого США вторглись в Ирак. Но это лишь мазки серого цвета на девственно белом листе бумаги.

Важнейшим компонентом автобиографической памяти является самопознающее сознание: способность размышлять о самом себе и отличать себя от других. Самопознающее сознание дает нам возможность ментально представить себе длительность нашего существования в нашем субъективном времени, и сознавать его. Одновременно возникает ощущение «тождества», остающегося прежним с течением дней, месяцев и лет; способность переживать прошлый опыт, мысленно путешествуя в прошлое по реке времени. Сегодня я та же личность, какой была в прошлом году. Я сохраняю во времени мою самость, мое неизменное «я».