Читать книгу "Юлий Цезарь - Филипп Фриман"

Бибул пожаловался сенату на неслыханные оскорбительные действия Цезаря, унизившие высшее должностное лицо. Однако сенат не стал сводить счеты с триумвиратом, чью сторону принял римский народ. Это привело Бибула в такое отчаяние, что он засел дома и не показывался на публике до конца своих консульских полномочий. С этого времени Цезарь стал единоличным правителем в государстве. Некоторые острословы, оформляя деловые бумаги, даже помечали их в шутку не консульством Цезаря и Бибула, а консульством Юлия и Цезаря, обозначая таким образом одного человека двумя именами. В то время в народе был популярен такой стишок:

В консульство Цезаря то, а не в консульство

Бибула было:

В консульство Бибула, друг, не было впрямь ничего[20].

Когда закон, на принятие которого Цезарь потратил немало сил, стал использоваться на практике, оказалось, что для всех нуждающихся земли не хватает. Тогда Цезарь провел новый закон, согласно которому подлежали распределению между римскими гражданами общественные земли Кампании, до этого исключенные из такого процесса. Естественно, патриции были весьма недовольны тем, что земли, приносившие им немалый доход, передавались плебеям, но в целом для Римского государства закон был несомненно полезен — наделенные землей люди разъехались и стали вести собственные хозяйства, что не только повысило их жизненный уровень, но и способствовало стабилизации всего государства. Чтобы в дальнейшем его инициативы не отменили, Цезарь внес в последний закон о земле статью, обязавшую всех будущих кандидатов на должность консула клятвенно обещать, что они, в случае их избрания, не станут принимать законы, противоречащие уложениям Цезаря.

Пользуясь тем, что Бибул демонстративно отстранился от дел, а оптиматы притихли, Цезарь вместе со своими сподвижниками начал осуществлять намеченную программу. Правда, некоторые почины триумвирата преследовали своекорыстные цели, но все же многие законы, принятые в консульство Цезаря, давно дожидались своего часа.

Помпей возвратился в Рим два года тому назад, но до сих пор земли, завоеванные им на Востоке, официально не были включены в состав Римского государства. А такая необходимость была. Вблизи захваченных Помпеем земель находилось Парфянское царство. Простиравшееся от Месопотамии до Китая, это царство представляло собой грозную военную силу, способную одолеть римские легионы. Парфяне уже не раз вторгались в Армению, находившуюся невдалеке от римских земель. Не стоило забывать и о том, что четыре века назад парфяне завоевали Малую Азию, Сирию и Египет, после чего вторглись в Грецию. Оставлять восточносредиземноморские земли недостаточно защищенными перед лицом парфянской угрозы было крайне опасно.

Помпей принес мир в Малую Азию и заключил важное соглашение с Тиграном, царем Армении, наделив эту страну ролью своеобразного буфера между Римом и Парфией. Изгнав из Сирии Селевкидов, Помпей объявил эту страну римской провинцией. Теперь эти страны вместе с униженной Иудеей могли сформировать восточную границу Римского государства, простирающуюся от Черного моря до Аравийского полуострова, но для этого было необходимо официально включить земли, завоеванные Помпеем, в состав государства.

На заседании сената единственным противником этой акции явился престарелый Лукулл, бывший проконсул в Азии, успевший там нажить состояние. Когда он стал критиковать предложенный законопроект, Цезарь резко его оборвал, стал перечислять преступления, совершенные этим бывшим проконсулом на Востоке, а затем дал ясно понять, что если Лукулл не закроет рот, его отдадут под суд. Перепугавшийся Лукулл упал перед Цезарем на колени и стал молить о пощаде. Это неприятное зрелище привело Цезаря в замешательство: он всего лишь хотел, чтобы Лукулл прекратил свои злостные измышления, а о его раболепстве даже не помышлял. В конце концов закон приняли, а сцена низкопоклонства надолго запечатлелась в памяти ошеломленных сенаторов.

Когда греческий историк Геродот назвал Египет «подарком Нила», он подразумевал, что самая протяженная река в мире подарила бесплодной пустыне небывалое плодородие, о котором другие цивилизации могут только мечтать. Плодородный ил, приносившийся рекой из Центральной Африки и удобрявший египетскую равнину во время ежегодных разливов, приносил сказочные доходы местным правителям еще в те времена, когда прародители римлян ютились в убогих хижинах на берегах Тибра.

Римляне обладали достаточными силами для того, чтобы покорить Египет еще несколько десятилетий назад, но, должно быть, богатые подношения Птолемеев римской аристократии препятствовали этой экспансии. К тому же Египет, в представлении римлян, являл собою страну, непохожую на другие. Греция, Испания и Сицилия имели схожие с Римом климатические условия и обладали во многом сходной культурой, и, вероятно, сама возможность отправиться в страну таинственных пирамид и взирать на многовековые руины вызывала долгое время у римлян священный трепет.

Шесть лет назад Цезарь и Красс, видимо, не ощущая этого трепета, предлагали сенату присоединить к Риму Египет. Ту инициативу сенат отклонил, и теперь Цезарь, став консулом, счел необходимым снова вернуться к египетскому вопросу. Однако на этот раз он не стал предлагать сделать Египет римской провинцией, хотя юридически такая возможность была: египетский царь Птолемей XI, умерший в 80 году, завещал свое государство Риму. После него египетским царем стал Птолемей XII, непопулярный правитель, державшийся у власти благодаря тесным коммерческим связям с Римом и подкупу римских должностных лиц. Цезарь убедил сенат узаконить власть этого египетского царя. Такое решение Цезаря было частично вызвано тем, что он не хотел в деятельный период своей карьеры заниматься аннексией огромного государства, а частично и, видно, главным образом тем, что он вместе с Помпеем получал от Птолемея XII огромные взятки.

Цезарь также провел закон о налогах, собиравшихся в римской провинции Азия. Несколько лет назад римские откупные общества неосмотрительно переоценили сумму налоговых сборов, которую они надеялись получить в этой провинции. Когда они обнаружили, что не смогут внести в государственную казну то количество денег, которое обязались, они попросили сенат уменьшить эту сумму на одну треть. Красс, естественно, поддержал тогда эту просьбу, ибо вложил немалые капиталы в работу откупщиков. Однако оппозиция, возглавлявшаяся Катоном, прошение отклонила, и откупщики остались должны римскому казначейству большую сумму. Эта задолженность сохранилась до консульства Цезаря, и он, чтобы сгладить финансовые проблемы откупщиков, в законодательном порядке значительно уменьшил их долг. Конечно, этот закон не улучшил положение налогоплательщиков, изнывавших под бременем непосильных налогов, но зато позволил подняться на ноги откупным обществам и заинтересовать их инвесторов. Цезарь провел этот закон не случайно: он и сам вкладывал деньги в работу откупщиков, но более всего он стремился поддержать всадников, для которых откуп налогов с провинций был одним из главных занятий. Законы, проведенные Цезарем, принесли пользу Римскому государству, но оптиматы отнеслись к ним неприязненно. Цицерон в письме к Аттику, своему другу, писал: «Нам всем следует опасаться Цезаря. Он превращается в тирана».