Читать книгу "Русские на чужбине. Неизвестные страницы истории жизни русских людей за пределами Отечества X–XX вв. - Владимир Михайлович Соловьев"

В Россию Бронников так и не вернулся. Он женился на итальянке и окончательно поселился в Риме. Русская тема все реже встречается в его произведениях, да и то как историческая ретроспектива. Это «Крещение великого князя Владимира» или «Встреча греческой царевны Софьи Палеолог» (обе 1883).

Прах Ф.А. Бронникова покоится на Русском кладбище в Риме. По его завещанию около 40 тысяч рублей и более 300 полотен художника поступили в распоряжение Шадринской городской управы. Сейчас картины знаменитого земляка – основное ядро художественной экспозиции местного краеведческого музея.

Родной дом нашей души

Знаменитый русский художник Александр Иванов прожил в Италии почти 30 лет (1831–1858), двадцать из которых (1837–1857) посвятил созданию многофигурных композиций, портретов, жанровых акварелей, пейзажей, бесчисленных рисунков и этюдов, ставших основой для величайшего монументального полотна «Явление Христа народу». Наиболее известные работы художника на итальянскую тему: «Эскиз в венецианских тонах», «Октябрьский праздник в Риме», «Аппиева дорога», «Неаполитанский залив у Кастелламаре».

Явление Христа народу. А.А. Иванов. 1837–1857 гг.

Третьяковская галерея, Москва

Поэт В.А. Жуковский каждое свое путешествие по Италии воспринимает как странствие по садам живописи, поэзии и быстрых страстей. В одном из его частных писем за 1833 год содержится такой отзыв: «…видел чудесный… сон – Италию». Другой поэт Е.А. Баратынский, внезапно умерший в Неаполе, незадолго до смерти посвятил Италии последнее стихотворение.

Н.В. Гоголем под небом Вечного города написаны «Мертвые души», а Ф.М. Достоевский находит во Флоренции вдохновение, чтобы завершить роман «Идиот».

А сколько было безвестных русских, которые после странствий по дорогам Европы почти безвыездно жили в Италии! Они покидали дворянские гнезда на родине, становились вечными постояльцами отелей, пансионов, съемных квартир, втягивались в здешний образ жизни и уже не желали менять его ни на какой другой.

Говорить о полной эмиграции было бы не всегда правильно, потому что многие сохраняли российское подданство и не помышляли о перемене гражданства. И все же немало людей и формально, de jure, de lege lata (по праву, с точки зрения действующего закона), и de facto (фактически) подпадали под статус эмигрантов. Наплыв русских в Италию в XIX веке не прекращался. И всегда находились благовидные предлоги (дела, обстоятельства, состояние здоровья, учеба, церковная надобность и т. п.), чтобы задержаться, если позволяли средства, сверх первоначально запланированного времени, а позднее снова перенести срок отъезда и остаться еще. И так могло тянуться достаточно долго.

Италия привносит особые краски в культуру России Серебряного века (конец XIX – начало XX столетия).

Скульптор князь Павел (Паоло) Трубецкой, братья-художники Александр и Павел Сведомские, поэты Андрей Белый и Вячеслав Иванов, публицист и драматург Александр Амфитеатров, философ Николай Бердяев, писатели Павел Муратов и Михаил Осоргин – вот лишь некоторые знаменитые русские, для которых встречи с Италией стали знаковыми. Их мысли и высказывания об этой стране объясняют, почему именно туда устремилось из России после Октябрьской революции 1917 года так много интеллектуалов и людей творческих профессий, отчего так велик русский некрополь в Неаполе, Венеции, Сан-Ремо.

Можно было бы привести бесконечное число цитат, выразительных фрагментов из «Итальянских сонетов» В. Иванова или выдержек из «Итальянских писем» А. Белого.

Однако и те суждения П. Муратова и Н. Бердяева, которые следуют ниже, дают предметное представление о магнетизме Италии для русского сердца.

Из книги Павла Муратова «Образы Италии» (1911):

«В Италии все важно для нас и драгоценно».

«Не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души, живая страница нашей жизни, биение сердца, взол-нованного великим и малым, – такова Италия, и в этом ничто не может сравниться с ней».

«Мы возвращаемся из Италии с новым мироощущением слиянности начал и концов, единства истории и современности, неразрывности личного и всемирного, правды вечного круговорота вещей, более древней правды, чем скудная идея прогресса…»

Из статьи Михаила Осоргина «По этапам экскурсантских мытарств» (1912):

«Иногда Италия представляется мне моей собственной квартирой. Вот ее приемная – Венеция… Вот моя библиотека и картинная галерея – Флоренция. Вот мой деловой кабинет – Милан. Вот Рим – моя святая святых, склад ценностей неизреченных, собранных моими предками и мной преумноженных… А вот мой балкон – это Неаполь».

Из очерка Николая Бердяева «Чувство Италии» (1915):

«Италия обладает таинственной и магической силой возрождать душу, снимать тяжесть с безрадостной жизни. Такова вечная, неумирающая, неразрушимая Италия».

«Нигде русский человек не чувствует себя так хорошо, как в Италии. Только в Италии не чувствует он давления и гнета».

Пешком в Париж

В биографии если не каждого пятого, то каждого шестого из просвещенных русских людей XVIII–XIX веков присутствует строка: «Учился в Сорбонне». Некоторые россияне при посещении Парижа считали нужным хотя бы избирательно прослушать несколько лекций в старейшем вузе страны, как это сделал весной 1857 года писатель Лев Толстой.

Знаменитый французский университет давал не только добротное образование, но предоставлял кров. Большое общежитие для студентов было устроено здесь еще во времена, когда Сорбонна представляла собой всего лишь богословский коллеж в Латинском квартале.

Одним из первых в Сорбонне оказался Василий Тредиаковский – поэт, филолог, известный своим новаторством в русском стихосложении.

Он родился в 1703 году в Астрахани в семье священника. В двадцать лет из-за разлада с отцом, который хотел видеть сына не иначе как своим преемником, сбежал из дома в Москву, где поступил в Славяно-греко-латинскую академию. Но по какой-то причине это первое в России высшее учебное заведение он так и не закончил, самовольно оставил учебу и отправился искать счастья за границу. Сам Тредиаковский объяснял свой побег исключительно неодолимой страстью к наукам. Тогда выходит, что все те знания, которые он мог далее получить в академии, его больше не удовлетворяли. Очевидно, амбициозный попович руководствовался девизом, который стал популярен у русских студентов Сорбонны в следующем столетии: «Единственное, что никогда не стыдно приобретать за рубежом, – это знание».