Читать книгу "Судьба венценосных братьев. Дневники Великого Князя Константина Константиновича - Михаил Вострышев"

«Мама пишет мне, что в Альтенбурге смотрят на мое дело, как на проигранное и забытое» (3 декабря 1882 г.).

Мать, Александра Иосифовна, имея множество связей при родственных германских дворах, не очень-то поначалу и старалась потакать страсти сына. Ей хотелось женить его на своей племяннице Мери Гановерской — тридцатидвухлетней старой деве. Но сын, всегда покорный матери, на этот раз не подчинился и написал ей письмо, заявив, что подобный брак невозможен по трем причинам:

«1. Я не позволю себе, против указаний православной церкви, жениться на двоюродной сестре. 2. Я не хочу жениться на женщине, у которой уже теперь седые волосы. 3. Мое сердце занято» (1 февраля 1883 г.).

Константин Константинович, почти всегда переменчивый под натиском людей с железным характером, впервые проявил долговременную силу воли. Значит, его чувства к Елизавете — это была любовь.

«Елизавета или, скорее, мечта о ней не выходят из головы» (12 февраля 1883 г.).

«Просыпаясь, первая моя мысль — о ней» (31 марта 1883 г.).

Мать смиряется и решительно берется за устройство судьбы сына уже не по своей прихоти, а исходя из его намерений. Тем более что отец одобрил его выбор.

Константину Константиновичу часто снится Елизавета, поездка в Альтенбург, однажды во сне он даже увидел царский манифест о своей помолвке. Препоны, что ставят ему родители возлюбленной, только распаляют чувства, умножают любовь. Он посвящает Елизавете два стихотворения, написанные в дни ожидания окончательного решения, будет она когда-нибудь его суженой или нет.

Взошла луна… Полуночь просияла, И средь немой, волшебной тишины Песнь соловья так сладко зазвучала, С лазоревой пролившись вышины.

Ты полюбила, — я любим тобою, Возможно мне, о друг, тебя любить! И ныне песнью я зальюсь такою, Какую ты могла лишь вдохновить.

Стрельна 8 сентября 1883

Я засыпаю… Уж слабея и бледнея, Сознанье еле властно надо мной, И все еще, как наяву, дрожа, немея, Я вижу образ твой перед собой.

За мной смыкаются действительности двери, Я сплю, — и в царстве призраков и снов Ты мне являешься, пленительная пери, И звуки ласковых я слышу слов.

Я просыпаюсь, полн волшебных впечатлений, К тебе протягиваю руки я, — Но расступилися уже ночные тени, Уж воцарилося сиянье дня.

И пронеслися мимолетные виденья… И целый день с томлением, с тоской Я темной ночи жду, — жду грез и усыпленья, Чтоб хоть во сне увидеться с тобой!

Мраморный дворец 3 октября 1883

Когда в Стрельне и Мраморном дворце Петербурга Константин Константинович мучился над поэтическими строчками, в которых пытался выразить переполнявшие его чувства к своей принцессе, в Альтенбурге родители уговаривали Елизавету отказаться от брака с ним, пугая, что в России из-за постоянных волнений и беспорядков жизнь как на войне. Однако обычно послушная дочь заявила, что с радостью поедет в Россию, ибо «не боится пороха». Она чувствовала, что полюбила серьезно и навсегда. Пришлось 1 ноября 1883 года послать условленную телеграмму о согласии отдать Елизавету за русского великого князя: «Пианино куплено».

Тотчас по получении радостной вести Константин Константинович поспешил в ювелирный магазин покупать возлюбленной первый подарок — рубин за 2500 рублей. Кстати пришло и приглашение от Александра III на завтрак в Гатчинский дворец 5 ноября к 12 часам.

— Я хотел тебе сказать, — оставшись один на один с государем после завтрака, запинаясь, начал Константин Константинович. — Я думаю жениться!

— А! Я очень рад. На ком же?

— На Елизавете Альтенбургской.

— Очень рад, очень рад за тебя.

Осчастливленный великий князь чуть не бросился в ноги государю, ведь без его разрешения члены Дома Романовых не имели права вступать в брак. Но Александр III закурил папироску и перевел разговор на другую тему — приезд из заграницы в Петербург ненавистной ему вдовы отца княгини Юрьевской. Он называл ее не иначе, как дурой, и желал одного — не видеть ее. Константину Константиновичу пришлось поддержать этот светский разговор, хоть мысли его витали совсем в другом пространстве.

Поклонившись в Александро-Невской лавре мощам святого благоверного князя и испросив благословение на дорогу у отца, Константин Константинович уже 10 ноября сел в поезд, который повез его свататься.

Альтенбург. Величественный старинный замок. Обеды, светские беседы, осмотр сада и семейной усыпальницы. Балы. Влюбленные старались при каждом удобном случае уединиться и поговорить друг с другом о презрении к великосветской жизни, любви к простонародью и, конечно, как все юные создания, о смерти. И вдруг теперь, когда все сладилось, в душу Константина Константиновича начинает закрадываться неуверенность в своих чувствах, притом неизвестно из-за чего.

«Она, кажется мне, гораздо более меня любит, чем я ее. А я смотрю на нее с нежностью, как на младшую сестру. Но достаточно ли этого? Мне всегда казалось, что жених должен сгорать от любви, томиться, бледнеть и гаснуть» (13 ноября 1883 г.).

«Меня мучили сомнения. Люблю ли я ее? И ответа я не находил. Мое пребывание здесь казалось мне тяжелым сном, я не сознавал себя вправе решиться просить ее руки, не будучи уверен в своей любви, и вместе с тем говорил себе, что возврата нет, и знал положительно, что завтра пойду к ее родителям с окончательными объяснениями. В отчаянье я обращался с молитвою к Богу и к святым Его. Временно наступали мгновения, когда мне казалось, что я люблю ее больше всего на свете, и потом опять овладевали мною сомнения» (14 ноября 1883 г.).

Помолвка состоялась 15 ноября, в день памяти Гурия, Самона и Авава — покровителей семейного очага. Елизавета сияла от счастья. Она всю последующую жизнь помнила звуки палаша Константина Константиновича, когда он в мундире Конного полка шел по лестнице замка к ее родителям делать официальное предложение.

Жених внешне тоже был счастлив, но душу раздирало сомнение: любит ли он? Если нет, то впереди его ожидают долгие годы притворства и лжи. Вечером Константин Константинович, став на молитву в своей комнате перед образом, даже расплакался, упрашивая Бога послать ему любовь.

«Мне хочется оставаться с нею наедине, мне приятно рассказывать ей про свою жизнь, мечтать с нею о будущности. Но часто еще мы оба молчим, глядя друг на друга, — это меня немного смущает» (24 ноября 1883 г.).

«Я люблю невесту. Без увлечения, без страсти, без восторгов, но люблю. Мне Бог ее послал, я не сам ее выбирал и чувствую к ней законную привязанность, как будто и быть иначе не может» (26 ноября 1883 г.).