Читать книгу "Маленькие женские тайны - Мэри Каммингс"

— При чем тут пальто?! — разумеется, мужчина, даже самый умный, едва ли в состоянии это понять! — О, ma pauvre petite!..

— Ришар, я сейчас не очень могу говорить, — перебила Клодин. — Сил нет, устала ужасно. Я тебе вечером позвоню, ладно?

— Твой муж рядом?

— Что?

— Он слышит все, что ты говоришь? — проявил «понимание» Ришар.

— Да.

— Ну, до вечера! Иди отдыхай, ma petite!

Клодин нажала кнопку отбоя, на глаза сами собой наворачивались слезы.

Ну почему, почему?! «Моя бедная малышка!» — ведь это должен был сказать Томми, и волнуясь спрашивать «Как ты?!» — тоже он. И остановить машину, и обнять, и дать выплакаться — неужели он не видит, что она последними остатками воли сдерживается, чтобы не зареветь?!

Но он даже не смотрел в ее сторону — гнал и гнал машину…

Потом плакать перехотелось — сразу, вдруг. На Клодин накатило какое-то странное, неестественное безразличие, наполнило ее всю, будто водой, и не было сил ему сопротивляться. Наверное, если бы сейчас к ней снова подошли те медики, она бы не стала возражать и покорно проследовала за ними в машину.

Даже мысль о том, что они едут домой, уже не вызывала радости. Что такое «домой»? Просто слово… А на самом деле там, небось, полно посторонних людей…

Действительность оказалась еще хуже ее ожиданий.

Во-первых, чтобы войти в квартиру, Томми пришлось постучать (в собственную дверь!), каким-то хитрым условным стуком — только тогда Брук открыл дверь. Во-вторых, когда Клодин вошла в холл, из коридора, помимо Перселла, появились еще двое незнакомых людей.

«Скоро весь личный состав МИ-5 сюда перебазируется», — с отстраненной усмешкой подумала она.

— Томми-ии! — тонкий вопль прорезал воздух. Выскочив из-за спин контрразведчиков, Арлетт подлетела к ее мужу и бросилась ему на шею. — Томми, Томми! Ты живой!

Взгляд Томми, брошенный на Клодин поверх головы француженки, был испуганным, чуть ли не затравленным.

Она не стала дожидаться, пока его руки поднимутся, чтобы обнять щуплые девичьи плечики. Слегка кивнула Перселлу — удалось выдавить из себя вежливую улыбку — и пошла в спальню.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Из дневника Клодин Конвей: «Нет, у мужчин, конечно, тоже своя логика есть — но странная она какая-то, нечеловеческая…»

Все чувства словно умерли; казалось, она превратилась в кусок измазанной чем-то липким резины, самой к себе неприятно было прикоснуться.

Кинув на спинку стула многострадальное пальто и отшвырнув на ходу жакет и топик, Клодин прошла в ванную и захлопнула за собой дверь. Стащила с себя остатки одежды и вступила под душ.

Горячий. Очень. Но если в обычном состоянии она бы с визгом вылетела из кабинки, то сейчас, наоборот, возникло блаженное ощущение, будто тело впитывает этот жар, эту энергию и постепенно оживает.

— О-оох… — простонала она, подставляя лицо под горячие струи.

Стук в дверь раздался почти сразу.

— Клодин!

Ну что ему еще надо? Пусть идет к своей Арлетт… Не было сил ни переживать по поводу только что увиденной сцены, ни вообще об этом думать.

— Клодин! — стук стал громче. — Открой, пожалуйста! Клодин!

Ведь не отвяжется! Делать нечего — она вылезла из кабинки, отперла задвижку и вернулась под душ.

Как раз в этот момент Томми, судя по всему, решил вышибить дверь, потому что влетел в ванную плечом вперед, чудом удержавшись на ногах и не врезавшись в перегородку. Взъерошенный, глаза испуганные… Ну да, да, она видела, как он обнимался с Арлетт — право слово, нужно было ослепнуть, чтобы этого не заметить.

— Клодин… — казалось, увидев ее под душем, он задохнулся. — Ты… ты можешь сейчас со мной разговаривать?

— Да, могу, — Клодин со вздохом выключила воду и потянулась за полотенцем.

Неужели ему трудно подождать с разговорами, пока она хотя бы домоется?

— Клодин…

Заладил одно и тоже… Она закуталась в халат и потуже подпоясалась — кто-то (не она!) опять не закрыл форточку на ночь, и в ванной было холодно, как в пещере.

— Они тебя… изнасиловали? — неожиданно выпалил Томми.

Этот вопрос вырвал Клодин из захлестнувшего ее безразличия, и она удивленно уставилась на него.

— Нет. С чего ты взял?

— Ну, — нелепо залопотал он, — ты сразу мыться пошла, и… и вообще… и ведешь себя как-то странно, и молчишь… Нас учили, что после изнасилования это у женщин характерные симптомы…

— Характерные симптомы, говоришь? — постепенно закипая, переспросила Клодин. — Тебя только это и интересует — изнасиловали или нет? А то, что я провела ночь черт знает где, на холодном полу! То, что они мне чуть волосы все не вырвали, руку вывернули, у самого лица ножом махали… О-хх… — вспомнила и метнулась к зеркалу. Пригляделась — нет, пореза на щеке не было — и обернулась к Томми: — Тебе всего этого мало?!

— …И в больницу ты отказывалась ехать, — растерянно, словно не слыша ее, сказал он.

— А какого черта я должна ехать в больницу, если я хочу домой?! Что мне там делать?! Или что — чтоб тебе тут с Арлетт напоследок повольготнее было? Так и скажи! Я хоть сейчас могу чемоданы собрать! — разъяренно воззрилась на него: ну-ка, что он на это скажет?! Неужели «Да, уезжай!»?

Но Томми лишь слегка поморщился:

— Господи… далась тебе эта Арлетт… — повернулся и вышел, оставив Клодин удивленно смотреть ему вслед.

Когда через несколько минут она вышла из ванной, то увидела, что он сидит на кровати, уставившись в пол. Присев у трюмо и разбросав волосы по плечам, она принялась прядку за прядкой отжимать их нагретым полотенцем.

В зеркале, не оборачиваясь, увидела, что Томми поднял голову — и взгляд у него как у побитой собаки. Выглядело это настолько непривычно, что Клодин даже забыла, что сердится.

— Ты чего?

— Я очень боялся тебя спрашивать.

Ну да, конечно — мужчина… только одно у них на уме!

Она подозревала, что этот же вопрос — не изнасиловали ли ее — вертелся и на языке у Ришара, но он, в отличие от Томми, постеснялся его «озвучить».

— Ведь это я втравил тебя в эту историю, — угрюмо продолжал Томми. — И если бы… если бы…

— Перестань ты! Ну все же обошлось!

— Да, все обошлось… чудом… — слова упали холодными камешками, и в зеркале снова отразилась макушка опущенной головы.

Клодин подумала со смесью иронии и фатализма, что сейчас, по идее, она должна была бы биться в истерике и рыдать на плече у мужа — а вместо этого приходится утешать его.