Читать книгу "Шестая жена - Виктория Холт"

Епископ похлопал Райотесли по руке.

— И все-таки надо подождать. Позже мы, без сомнения, сумеем вернуть ко двору Сеймура. И тогда мы сможем выдвинуть обвинение против них обоих. Здесь пас ждет несомненный успех — если, конечно, это обвинение удастся доказать, впрочем, есть множество способов доказать дело об измене. — Губы епископа сложились в улыбку, которая исчезла, когда он взглянул на стены замка. Но они были далеко, и никто, кроме его спутника, не слышал этих опасных слов.

— А, Сеймур! — сказал Райотесли. — Если бы нам удалось доказать связь Сеймура с королевой! Король был бы вне себя от ярости, а мы бы одним ударом свалили двух врагов — королеву с ее друзьями-еретиками... и Сеймуров. Что может быть лучше?

— Если Сеймур вернется, не надо думать, что нам легко удастся избавиться от него. Сеймур очень честолюбив. Сомневаюсь, чтобы он пожертвовал своими честолюбивыми планами ради женщины, кем бы она пи была. К тому же король его очень любит. — И тем не менее, до брака с королем королева была влюблена в Сеймура. Он хотел на ней жениться. Не зря король отправил его во Фландрию и, скорее всего, продержит там подольше. Да, он ревнует — пусть не очень сильно — к нашему блистательному моряку.

— Это так, но любовь короля к нынешней королеве совсем не похожа на ту безумную страсть, которую он испытывал к Анне Болейн и Екатерине Ховард. Не сомневаюсь, что мы могли бы нанести удар со стороны Сеймура, но ведь его нет в Англии. Используем этот шанс позже. Тем временем мы можем ударить, но не по королеве, а по ее друзьям.

— Ее друзьям? Вы имеете в виду ее сестру и других дам?

— Нет-нет. Вам следует кое-чему поучиться, Райотесли. Сначала мы свалим олененка и подождем, когда появится вожак стада. Во всех городах есть сторонники реформатской церкви, и я верю, что если хорошенько поискать, то можно найти их и здесь, в Виндзоре. В этом городе есть один священник, Энтони Пирсон. Послушать его проповеди стекаются люди со всей округи, и верный католичеству юрист по фамилии Симонс уже высказывал мне свои подозрения на его счет. Симонс утверждает, что Пирсон — протестант. Есть и другие. Если мы присмотримся повнимательнее к этому человеку, Пирсону, то, вне всякого сомнения, установим, кто эти люди, и получим то, что нам нужно. Мы можем нанести удар по королеве через них. А пока будем ждать момента, когда можно будет впутать ее в это дело, эти люди, несомненно, станут прекрасным топливом для смитфилдского костра.

— Восхищаюсь вашей мудростью, милорд.

Епископ взял Райотесли под руку.

— Держитесь поближе ко мне. Я буду сообщать вам, как продвигается дело. Начнем с оленят, время отстреливать вожаков еще не пришло. Сейчас мы вернемся в замок, и я постараюсь как можно скорее получить аудиенцию у короля; когда же я переговорю с ним, то дам знать, к какому решению мы пришли. Наблюдайте за мной, мой друг, и вы увидите, как поведу я это деликатное дело. Обещаю, что через несколько месяцев — хотя все это может растянуться на год или два — вы увидите, как ее величество последует по стопам ее неразумных предшественниц.

— На эшафот? Гардинер кивнул:

— Его величество уже разводился два раза, и это совсем ему не понравилось. Он предпочитает... другой способ.

— Не сомневаюсь, — сказал Райотесли, — что этот самый способ... будет применен и к Катарине Парр.

* * *

В зале святого Георгия король сидел на том самом троне, над которым висел расшитый балдахин Эдуарда III. Трон стоял во главе стола, а по правую руку от него располагался стул королевы. На самом почетном месте сидела леди Мария, и, приветствуя ее, Гардинер подумал, что ему не так-то трудно будет подвести к гибели королеву, если Катарина Парр оказалась столь глупа, что вернула ко двору такую преданную католицизму женщину, как принцесса Мария.

К королю подошли и преклонили колени трое придворных — один с кувшином, другой с чашей и третий — с полотенцем. Огромный стол ломился от тяжелых бутылей с вином и огромных серебряных и золотых блюд, на которых лежали куски оленины, цыплята, павлины, молодые лебеди, лососи, кефали и пироги всех сортов. Гардинер заметил, как засверкали глаза короля при виде этих яств. Говорили, что любовь к еде у короля пересиливала даже любовь к женщинам. Епископ решил, что надо будет поговорить с ним после еды — еще до того, как кровь короля перегреется, а пищеварительные органы начнут жаловаться на чрезмерную нагрузку, которую задал им их царственный хозяин.

Заиграла музыка, и скромный певчий из города Виндзора запел одну из песен, сочиненных королем. Глаза монарха засияли от удовольствия — после еды, вина и женщин он больше всего любил музыку, и никакая музыка не радовала его сильнее, чем своя собственная.

Пир был устроен по случаю государственного праздника, и зал охраняли гвардейцы, йомены и алебардщики.

«Так, — подумал Гардинер, — и должен праздновать Генрих VIII, милостью Божией король Англии, Франции и Ирландии, защитник веры и суверен благороднейшего ордена Подвязки. Защитник веры! Его министры, — решил епископ, —_должны проследить, чтобы он как следует защищал ее».

Музыка смолкла, и, пока не начался пир, король велел привести к нему певчего Джона Марбека.

Марбек, хорошо понимая, какой огромной чести он удостоился, преклонил перед королем колени в благоговейном почтении, которое Генриху очень понравилось. Он всегда мечтал, чтобы его любили простые подданные.

— Как тебя зовут? — спросил Генрих.

— Джон Марбек, ваше всемилостивейшее величество.

— Мне понравилось твое пение. Ты споешь мне еще раз. Я сказал королеве, что редко слыхал такое хорошее исполнение моей песни.

— Я буду хранить память об этих словах всю свою оставшуюся жизнь, ваше величество.

Королева улыбнулась Марбеку, и певец посмотрел па нее с преданностью, не уступавшей той, которую он продемонстрировал королю, ибо до общества, в котором вращался певец, дошли слухи, что королева симпатизирует религии, которая, по убеждению Марбека, была единственно верной.

Король повелел, чтобы Марбека хорошо накормили и угостили самым лучшим вином, и пир начался.

— Мне понравился этот парень, — сказал король Катарине. — Мне кажется, я сразу могу определить, честен человек или нет, взглянув на его лицо.

— Попросите его спеть другие ваши песни, ваше величество, — ответила Катарина.

— Непременно. И пусть он исполнит их, пока мы еще здесь, в Виндзоре. Я слыхал, он поет в хоре у отца Пирсона, которого здесь очень ценят.

Когда король отяжелел от еды и вина, Гардинер попросил у него аудиенцию, заявив, что имеет к по величеству дело огромной важности.

Генрих кивнул и, прежде чем удалиться в спальню, принял епископа в своем личном кабинете.

— Ну, что там, епископ? — спросил король.

— До моих ушей дошло, ваше величество, что и пашем государстве завелись еретики, люди, которые подвергают сомнению слова вашего величества и хотят добиться отмены законов, которые вы установили.