Читать книгу "Вилла мертвого доктора - Александр Грич"

* * *

Известие о Колде Блументале принес, конечно, Лайон. Он уже не впервые умел находить для дела людей и события, которые поначалу оставались в стороне. При этом скромно пожимал плечами и делал вид, что ничего особенного не произошло. Вот и на этот раз он доложил Олегу о своей находке подчеркнуто бесстрастно.

— Шеф, утверждают, что ближе этого Клода у покойного Фелпса человека не было…

— Кто утверждает?

— Медики, коллеги по ассоциации… А его жена, когда я ей позвонил, проявила такой холод и недовольство, что мне показалось — мы нашли действительно что‑то ценное.

— И что же мадам Зоя сказала? — Олег представил себе, как именно вдова Фелпса выражает свои антипатии, и усмехнулся про себя.

— Она сказала, что это наша работа — рыться в чужом грязном белье. А на дополнительные вопросы ответила, что так хорошо знает этого Блументаля, что не испытывает никакого желания о нем говорить. И попросила ее с этим не тревожить.

— Расскажи, пожалуйста, что мы о нем знаем?

— Дело в том, что пока я ничего не могу подтвердить. Я передал Киму все его данные — ответ будет через пару часов. Они с Фелпсом росли вместе — в Огайо, кажется. В каком‑то маленьком городке, где их семьи жили по соседству. И мальчишки с детства дружили. Семьи были типичного среднего класса — этакая провинциальная аристократия: у Фелпса отец был, кажется, судья, у Блументаля — юрист средней руки, когда‑то вроде был даже мэром.

Фелпс с Блументалем ровесники, решили оба учиться в Калифорнии. Почему именно здесь — не знаю, может быть, слава либерального Беркли, может, еще что… Во всяком случае, они оба были приняты. Дальше — ничего особенного. Все очень типично для юношей из этой среды. Необычность разве в том состояла, что они счастливо избегали обычных для молодых студентов соблазнов: никаких загулов, наркотиков, нарушений режима — ну ничего такого. Об этом мне двое коллег Фелпса рассказали без дополнительных вопросов, поэтому я и думаю, что это, скорее всего, верно. И, что самое главное, — они все эти годы сохраняли между собой отношения дружбы и привязанности. Над ними шутили, подзуживали, пытались между ними вбивать клинья — ничего не получалось, они дружили тесно, и никому их верность в дружбе не удавалось нарушить.

И это все несмотря на то, что были они между собой достаточно несхожи — и внешне, и внутренне. Фелпса вы знаете — он с молодости был достаточно агрессивен, напорист, иногда даже конфликтен в быту. А Блументаль — полная противоположность: этакий увалень, добродушный и неторопливый в решениях и в действиях — казалось бы, они совершенно друг другу не подходят. Но человек предполагает, а судьба располагает. И в результате они друг другу помогали там, где другие давно бы разошлись. Клод Блументаль не раз сдерживал Фелпса, когда тот по горячности готов был полезть на рожон и наломать дров, и напротив — Фелпс помогал Блументалю «не проспать» там, где тот по неповоротливости мог пропустить возможности. Одним словом, идиллия.

— Которую, конечно же, нарушила женщина?

— Ну да, почти сюжет бульварного романа. Кэрон Ронсфельд ее зовут, она — из того же городка в Огайо, и дружили они втроем. Дальше — не знаю точно, что и как было, но она стала женой Блументаля. Ненадолго, впрочем… Было это уже и после университета, и после медицинской школы у этих ребят. А Кэрон стала психологом. Жили они с Клодом Блументалем в Сан‑Диего. Там она, насколько я знаю, и осталась, когда они разошлись, а Клод теперь живет в Сан‑Франциско. Довольно интересная личность — по отзывам коллег. Никто не сомневается в его высоком профессионализме, но коллеги с усмешкой говорят, что он — из тех врачей, которым мало традиционной профессиональной медицины.

— То есть?

— То есть у него прекрасная практика, непререкаемый авторитет, но он все время пытается, вроде бы достаточно успешно, выйти за пределы традиционной работы. То предлагает необычные сеансы группового гипноза, то проводит семинары по новым методикам питания. Вы, шеф, не удивляйтесь — все эти предложения и сотни других и вы, и я встречали десятки раз, у десятков авторов. Вопрос в том, что все эти предложения, методики и прочее — всегда коммерческие в своей основе. То есть что бы ни предлагали — это завершается предложением купить порошки, новые витамины, пилюли, препараты, участие в семинарах, словом, заплати за то, что тебе предложили, и будь счастлив! А у Блументаля — ничего похожего. При том, что живет он для преуспевающего врача более чем скромно.

— Почему ты решил, что он нам будет интересен? — спросил Олег. — Ну да, человек он близкий, если твоя информация точна, но неизвестно, когда и на чем они с Фелпсом расстались, какие у них сейчас были отношения и что он вообще может сообщить? Ты не допускаешь мысли, что это — пустышка?

— Вы сами учили, сэр, что пустышки в нашем деле — только там, где мы пропустили источник, который мог бы оказаться важным.

— Ну‑ну… Хорошо, созвонись с ним и слетай во Фриско. Кстати, — остановил Олег Лайона уже в дверях кабинета, — скажи Сандре, чтобы зашла ко мне. Попрошу ее побеседовать с Кэрон в Сан‑Диего.

* * *

Поработать Киму пришлось изрядно. И дело вовсе не в объемах задания — по разным делам приходилось отсматривать и отслеживать материалы на сотни и тысячи людей, а не на десятки, как в этом случае.

Дело здесь было в том, что значительную часть людей, входивших в здание за три недели, никто не мог толком опознать. Пациенты, пришедшие к врачам, работники технического персонала, посыльные, сотрудники вспомогательных служб — если хотя бы точно знать, кто есть кто…

Образовалось примерно три группы неопознанных личностей. Исключили людей пожилого возраста, которые двигались с трудом. Исключили женщин. Для семи оставшихся человек Ким вывел на экраны более или менее качественное изображение. Тут дела пошли немного полегче. Четверо оказались клиентами, трое из них — врача‑уролога, один — невропатолога. Из троих оставшихся — двое курьеры, один — помощник председателя медицинской ассоциации.

— Кто‑то из них хромает?

Ким застучал по клавиатуре, на дисплее сменяли друг друга списки и графики.

— Пока ничего не вижу… Впрочем, вот — Люкас Келлер десять лет назад был в тяжелой автокатастрофе. Повреждение правого голеностопа. Наверное, и сейчас хромает.

— А сколько лет он в стране?

— Двенадцать. Въехал из России, но, судя по тому, что я вижу, жил чуть не в десяти странах.

— Специальность?

— Рабочий‑строитель вроде бы… Не очень понятно, на каком основании он сюда въехал…

— Пожалуйста, подготовьте самым тщательным образом все, что на него есть. — Олег помедлил минуту. — И поднимите международные базы данных — мне важно знать, чем он занимался до США. И еще… Есть хорошая его фотография в полный рост? Распечатайте мне, и несколько файлов с камер наблюдения — там лица может быть не видно, но я хочу посмотреть на него в движении.