Читать книгу "Мадам Лафарг - Александр Дюма"

Впоследствии я расскажу о краже, совершенной Марией в своем собственном доме. Она сама призналась мне в этом и оправдалась так оригинально, что вряд ли ее оправдания снимали с нее вину.

10

Расскажу очень коротко о первой, собственно, детской любви Марии Каппель к незнакомцу, открывшему ей свою страсть, прибегнув к помощи букета роз и вовлекшему ее в переписку.

Развязку недолгой истории Мария Каппель пережила как унижение. Женщинам ее склада трудно простить такого рода развязки, думаю, она и не простила.

Произошло все следующим образом. Однажды Мария Каппель прогуливалась по бульвару, держа за ручку свою маленькую племянницу Габриэль, та потянула ее за рукав со словами: «Посмотри, тот высокий молодой человек сказал, что я красивей котеночка»[83].

Мария обернулась, проследила, куда направлен взгляд девочки, и увидела высокого молодого человека. Тот понял, что его заметили, и проводил девушку с малышкой до дверей здания банка, где находилась квартира мадам Гара. Через несколько дней они встретились с высоким молодым человеком в галерее Лувр. Юноша пошел следом за Марией и остановился только после того, как двери банка захлопнулись.

На следующий день, вычислив примерное время, когда Мария выходила из дому, высокий юноша вновь оказался на ее пути.

«Если мы заходили в магазин, – пишет Мария Каппель, – он ждал нас на улице. Если мы кружили по кварталу, он с неистощимым терпением кружил вместе с нами. Взгляд его неотрывно следил за мной. Когда я улыбалась, он улыбался вместе со мной. Если мне бывало грустно, его вопросительный взгляд выражал трогательное сочувствие. Поначалу я искала глазами незнакомца из любопытства, но вскоре привыкла находить его всегда на месте и уже не отворачивалась, желая избежать взгляда молчаливого доброжелателя и его печального прощального поклона, когда дверь особняка затворялась за нами. Его присутствие развлекало меня, и я приняла его без размышлений, тем более что оно льстило моему тщеславию.

Манера держать себя, облик, одежда незнакомца – спутника наших прогулок, несомненно, свидетельствовали о его знатности. Он был высок, строен и настолько бледен, что невольно думалось: у него либо тайное горе, либо легочное недомогание. Выразительный взгляд, лаковые сапоги, желтые перчатки самого безупречного оттенка – наша гувернантка, старенькая англичанка, отзывалась о нем как «об очень достойном кавалере». Она привыкла к флирту в Англии и нисколько не обеспокоилась из-за этих встреч, говоря, что молоденькие мисс у нее на родине зачастую так начинают романы, которые потом приводят к счастливому замужеству. Она даже была польщена тем, что ее ученицу сопровождает столь благородный джентльмен»[84].

Как раз в это время дамы большого света увлекались романами, где любовь наталкивалась на неожиданное препятствие – какой-либо физический недостаток одного из возлюбленных, что требовало от героев неординарных решений или жертв. Породила все эти романы, несомненно, очаровательная повесть Бенжамена Констана «Адольф». Читали «Урику», историю бедной негритянки, влюбленной в белого, – она пишет ему чарующие письма, и он заочно страстно в нее влюбляется. Читали «Анатоля» – герой романа, сногсшибательный красавец, способен с первого взгляда вскружить голову любой женщине; влюбившись, он следует по пятам за своей возлюбленной, спасает ей жизнь и удаляется, не отвечая на слова благодарности, свидетельствующие о ее расположении к нему. Оказывается, он глухонемой. Однако спасенная девушка обращается за помощью к аббату Сикору, тот приходит на помощь автору романа и обучает героиню азбуке глухонемых. Был еще и «Эжен», у которого имелся гораздо более существенный недостаток, нежели отсутствие речи и слуха, – его возлюбленная говорила, как Элоиза Абеляру: «Целуй меня, об остальном я помечтаю»[85].

Мария, сопровождаемая повсюду немым обожателем, в конце концов поверила, что ей выпало счастье встретить свое «исключение», и она приготовилась совершить ради него что-то необыкновенно жертвенное или проявить каким-то образом свою высочайшую преданность ему. Она встречала незнакомца на каждом шагу и стала называть его «моя тень»[86].

Однажды вместо того, чтобы следовать за Марией, молодой человек опередил ее на несколько шагов и вошел к цветочнице. Было это в пассаже Вивьен, где Мария всегда покупала пармские фиалки и розы для своей тети. Когда туда вошла и Мария, цветочница вручила ей букет чудесных белых роз и стала уговаривать взять его, не требуя никаких денег. Уговоры бескорыстной цветочницы были столь горячими, что ей самой показалось лестным участвовать в такой обворожительной интриге. Мария, очарованная свежестью и красотой роз, не стала углубляться в дальнейшие выяснения и унесла букет с собой.

Но на сей раз то ли по забывчивости, то ли под влиянием некоего предчувствия она не отдала букета тетушке, а сохранила его для себя.

И оказалось – не случайно. Вернувшись к себе в комнату, Мария сняла ленточку, скреплявшую цветы, оттуда выпал листок бумаги и спланировал на ковер. Колебаний у девушки не возникло, она мигом подобрала листок. И прочитала страстное признание в любви.

Прямодушная девушка честно признается, что оно ее очень обрадовало:

«Я подумала, мне снится сон. Я смяла листок, желая убедиться, что он существует на самом деле. Потом посмотрелась в зеркало. Мне хотелось узнать, стала ли я красивее с тех пор, как меня „обожают“. Но если признаваться начистоту, то чуть с ума не сошла от радости. Мне очень хотелось войти со всей серьезностью в „главную фазу своей жизни“, но я ничего не могла поделать и прыгала от радости как дитя. Двадцать раз, не меньше, перечитала я все милые преувеличения, на которые вдохновила автора.

Признаюсь, мысль показать записку тете или гувернантке ни на единую секунду не пришла мне в голову. Я знала, что поступаю дурно, однако твердила, что мне двадцать лет, что я – сирота и вправе сама распоряжаться собой!»[87].

Только спустя два или три месяца, уже по возвращении Марии Каппель в Вилье-Элон, ее любовная история – ребячество, ничего больше, – была обнаружена ее близкими. Самым серьезным в ней было то, что молодые люди обменялись двумя десятками писем. Мадам Гара – ее собственная безупречность давала ей право на суровость – осыпала Марию упреками. Одно за другим она забирала у бедняжки письма, которые на протяжении двух месяцев согревали ее дни надеждой, а ночи мечтами. В конце концов мадам Гара объявила, что племянница себя обесчестила, закрыла ее на ключ в спальне и забрала с собой ключ.