Читать книгу "Ведьма для инквизитора [= Стокгольмский синдром] - Татьяна Гармаш-Роффе"

– Начало обнадеживает, – кивнула Александра.

– Я не могу поверить, что она и в самом деле такое учудила. Все это – ворваться в эфир, пистолет, похитить заложника – совершенно не ее стиль! Она такая несерьезная, она – ребенок, которого все опекают и который абсолютно не способен на самостоятельные шаги… Да еще на такие крутые «подвиги»!

– Тем не менее она это сделала, – сдержанно заметила Александра.

– Да. Я могу это объяснить только одним: она просто слетела с катушек. Майка – существо балованное и капризное, облелеянное со всех сторон, и вдруг – кровь, мертвый муж, пистолет…

– Вы не допускаете, что она могла застрелить мужа?

– Майка? Что вы, невозможно! Она и пистолета-то настоящего в жизни не видела! В сумочке с собой «на всякий случай» пластиковый муляж таскала, тот самый, при помощи которого она Алексея Кисанова в заложники взяла.

– Я уже в курсе, – сухо кивнула Александра. – А вот насчет «настоящих пистолетов» вы ошибаетесь. Щедринская училась стрелять по настоянию своего мужа. Из самого что ни на есть настоящего оружия.

– Вот как? И неужто научилась? Она даже крышку от банки открутить не в состоянии, вечно кого-нибудь звала на помощь!

– Возможно, что это всего лишь имидж, не более. Уловка, причем вполне классическая, – склонила голову набок Александра. – Такая беззащитная, хрупкая, что все и кидаются ее обслуживать! Очень удобно, между прочим… Уверяю вас, большинство этих «хрупких» созданий вполне способно свернуть горы, когда им надо.

– Да нет, и вправду у нее руки слабые – даже не представляю, как она в них может удержать такой большой пистолет, как «макаров»! И потом, это все равно ничего не доказывает! Зачем ей Марка убивать? Она его любила, а уж как он в ней души не чаял, так в это и поверить невозможно! Все сокурсницы умирали от зависти. Майка взбалмошная, это да, – но убить? – Алена покачала головой.

– Майя знала о передаче Усачева или попала в эфир случайно?

– Знала. Мы как раз об этом говорили недели за две до ее выхода…

Алена поведала их разговор в баре, сильно сократив ту часть, которая касалась комментариев Майи по поводу самой Александры.

– Только вы не подумайте, что Майя все распланировала заранее! – закончила свое повествование Алена. – Ей наверняка все это пришло в голову в самый последний момент!

Александра не ответила на восклицание Алены. Эта девушка была ей вполне симпатична, но доверия не вызывала: не потому, что Алена говорила неправду, а потому, что в ней чувствовалась та наивность, которая свойственна людям с доброй и открытой душой… Как, например, Ксюше, младшей и любимой сестренке Александры.

– У нее есть любовник? – спросила она только.

Александра старалась изо всех сил скрыть свое раздражение, но все же голос ее был сух, и сухость эта относилась не к сидящей напротив Алене, а к той девице, которая увела Алешу под дулом пистолета в неизвестном направлении…

Ревновала ли она? Александра сама не знала, как это называется. Когда больше года тому назад Александра предложила Алексею Кисанову, давно в нее влюбленному, своеобразный союз, в котором слово «любовь» было поставлено под запрет, она не могла и представить, что постепенно силы притяжения, бросившие ее к этому человеку, превратятся в мощное гравитационное поле, прочно втянувшее в себя их обоих. Она по-прежнему не говорила о любви и даже мысленно избегала этого слова, поскольку была убеждена, что под ним скрываются совершенно разные отношения, чаще всего полные эгоизма и подсознательного – или сознательного – расчета; но сейчас, когда Алешу оторвали от нее, она неожиданно почувствовала: больно. И страшно. Страшно хоть на секунду себе представить, что возможна жизнь – без него. Она была абсолютно невозможна, эта жизнь. Категорически невозможна, смертельно. Они вдруг оказались сиамскими близнецами с общей системой кровоснабжения, и их разделение могло привести к летальному исходу. Во всяком случае, для нее….

И Александра, сраженная наповал этим открытием, теперь пыталась выяснить и понять, существует ли реальная угроза их разделения.

– Любовник? Я уверена, что нет. Я вам сказала, Майка – ребенок. Все, что ей нужно, – чтоб ее баловали. Марк ее баловал, Марк ей давал все. Зачем ей любовник?

– Может, проблемы в сексе?

– Мне кажется, что у нее во всех аспектах было благополучно, включая этот.

– Кажется?

– Ну, Майя мне ничего на эту тему не говорила, но я так думаю. Такие вещи часто чувствуются, вы знаете…

– Тогда тщеславие.

– Доказать, что она способна сводить с ума других мужчин? Да кому доказывать? Себе? Она это и так знала, даже слишком хорошо. Другим? И другие это знали.

– Вам никогда не приходилось встречать людей, абсолютно благополучных с точки зрения посторонних, внешне далеко не обиженных богом – и при этом с развитым комплексом неполноценности? Такие люди не устают доказывать всем то, что и так вполне очевидно. Потому что никак не могут доказать это себе.

– Встречала, – ответила Алена. – С одним таким типом я работаю.

– Усачев, – кивнула Александра, – понимаю. Агрессивность, жажда выставить других на посмешище – всегда результат комплекса неполноценности. В женском варианте – неуемное желание быть впереди всех других особ женского пола, которые воспринимаются исключительно как соперницы.

– Майя тщеславна, да. Собственно, как все хоро… – взглянув на Александру, она поправилась: – Как большинство хорошеньких женщин… Потом, конечно, в ней есть это желание – покорять. Она из Днепропетровска и, как это часто свойственно провинциалам, приехала завоевывать Москву.

– Посредством мужчин.

– Да. Как большинство хорошеньких провинциалок. – Алена почему-то упорно желала вписать Майю в общий контекст.

– Не будем все валить на бедных провинциалок. Столичные красотки карабкаются наверх, используя те же ступеньки к успеху: мужские койки.

– Разумеется. А все же провинциалки напористее.

Александра посмотрела на Алену. Подтекст ясен: будучи достаточно красивой женщиной, Алена по койкам не шастала – этот метод продвижения по службе явно не входил в ее принципы – и лишь только с горечью наблюдала, как обходят ее в карьере «напористые провинциалки».

– Довольно распространенное явление, – сочувственно улыбнулась Александра в ответ. – И относится не только к столицам, но и к чужим странам: аборигены в них просто живут, а пришельцы – выживают. Иными словами, изо всех сил борются за существование, довольно быстро обходя инертных аборигенов… Так почему же вы думаете, что у Майи нет любовника?

– Во-первых, он ей просто не нужен: с Марком она уже достигла таких вершин, что дальше просто некуда.

– А если бы нашла еще богаче? Или еще известнее?

– Тогда бы она просто развелась с Марком. «Еще богаче и еще известнее» ей в качестве любовника не интересен – что он может ей дать? Лишний подарок? Нет, в таком случае Майка сумела бы стать его женой, чтобы воспользоваться всем: и богатством, и положением.