Читать книгу "Брестская крепость - Владимир Бешанов"

Предательство своих союзников и сепаратный сговор с врагами вызвали возмущение в российском обществе. В газете «Русь» отмечалось: «В.И. Ульянов-Ленин вполне оплатил Германии за бесплатный проезд в германском запломбированном вагоне. Он вместе со своими соратниками заплатил ей кровью, кровью тысяч русских граждан, слезами жен и матерей, разрушенной Москвой и тысячами ужасов, весьма приятных немецкому сердцу». Выдвинутые немцами условия, означавшие потерю 150 тысяч квадратных километров территории страны, были настолько позорными и грабительскими, что даже в стянутой обручем железной дисциплины партии большевиков возникла непримиримая оппозиция Ленину, предлагавшая вместо заключения мира вести революционную войну с «империалистическими хищниками». Правда, это уже было чистой воды доктринерством.

Царская армия, к этому времени распропагандированная революционными агитаторами и дезорганизованная декретами «О мире» и «О земле», реальной военной силы не представляла. Войска полками оставляли фронт, солдаты возвращались домой делить землю, громить помещичьи усадьбы, сжигать полицейские участки, экспроприировать экспроприаторов, обеспечивая тем самым «триумфальное шествие Советской власти». Для создания новой армии ничего еще не было сделано. В конце концов ЦК большевиков принял решение затягивать переговоры, преследуя этим две практические цели. Во-первых, в Петрограде надеялись на быстрое развитие революции в Европе. Во-вторых, планировалось развернуть пропагандистскую кампанию с целью защитить партийных лидеров от обвинений в продаже интересов России за немецкие деньги, внушить широким массам, что власть упорно сопротивляется требованиям Германии, а заключаемый мир носит вынужденный насильственный характер.

21 декабря немецкая сторона в категорической форме предложила в трехдневный срок прислать представителей в Брест-Литовск, угрожая в противном случае прекратить переговоры. 27 декабря мирная конференция возобновилась. Возглавивший русскую делегацию нарком иностранных дел Л.Д. Троцкий, выполняя партийные установки, развернул дискуссию по вопросу о самоопределении наций. На заседаниях нарком пламенно разоблачал «лицемерно демократический покров германских условий», вел революционную агитацию с целью «сделать наше поведение в вопросе о мире как можно более понятным мировому пролетариату». Эти речи немедленно разносились в листовках, газетах, телеграммах. Внимательно выслушав все «разоблачения», генерал Гофман 5 января 1918 г. подтвердил прежние условия: западная граница должна проходить по линии Рига, Двинск, Брест-Литовск, отсекая от бывшей империи Польшу, Литву, часть Латвии и Беларуси. При этом «будущая судьба этих областей будет решаться в согласии с данными народами на основании тех соглашений, которые заключат с ними Германия и Австро-Венгрия.

Делегации Германии и Австро-Венгрии после заседания.

«Практически дело сводится к тому, — констатировал Троцкий, — что правительства Германии и Австро-Венгрии берут в свои руки управление судьбами названных народов». Большевикам же хотелось взять управление в свои руки — вот и вся суть «вопроса о самоопределении наций». К примеру, когда граф Чернин спросил у Льва Давидовича, признает ли он, что украинцы самостоятельно могут вести переговоры о своей границе с австрийцами, тот ответил резко отрицательно. В перерывах между заседаниями Троцкий успел надиктовать воспоминания об Октябрьском перевороте и вместе с Каменевым съездил в Петроград, где вершились интересные дела вроде разгона Учредительного собрания и проведения III съезда Советов. Периодически в Брест приезжали партийные товарищи, военспецы из Ставки и российского Генштаба, консультанты по национальному вопросу.

К этому времени в Брест-Литовск для заключения отдельного мира прибыли представители объявившей себя «самостийною и вольною державою» Украинской Народной Республики во главе с Голубовичем, с которыми завязался серьезный и плодотворный диалог. Троцкий, признав вначале полномочия украинской делегации, вскоре убедился, что она не собирается выступать «единым фронтом» с большевиками. Тогда русская делегация поспешила заявить, что, в принципе не отрицая за Украиной права на самоопределение, она оспаривает это право за Центральной Радой «как не представляющей мнение рабоче-крестьянских масс». Немцы и австрийцы, естественно, охотно откликнулись на притязания украинцев быть признанными ради подписания выгодного договора. Белорусская делегация во главе с Цвирковичем и Рак-Михайловским к переговорам допущена не была. Белорусский вопрос не рассматривался, поскольку независимая Беларусь не нужна была ни одной из сторон.

27 января был подписан сепаратный мир между Украиной и державами Центрального блока, по которому Брестчина и Полесье становились украинскими землями, а в голодающую Австро-Венгрию направлялись тысячи вагонов с продовольствием.

Вот теперь фон Кюльман объявил русской делегации, что оглашенные ранее условия мира являются окончательными, и предложил дать ответ в течение суток. Троцкий имел с Лениным уговор: «Мы держимся до ультиматума немцев, после ультиматума мы сдаем». Однако ставить свою подпись под столь унизительным историческим документом «демон революции» не захотел. 28 января неожиданно для всех он опубликовал декларацию о том, что Советская республика прекращает военные действия, демобилизует армию, но мир подписывать не будет, и подал в отставку. В тот же день главком Н.В. Крыленко издал приказ о демобилизации, хотя американские представители и обещали бывшему прапорщику заплатить по 100 рублей за каждого русского солдата, который останется на фронте. Советская делегация покинула Брест-Литовск и убыла в Петроград, правда, не вся. Большинство военспецов попросили политического убежища у Германии.

В полдень 18 февраля (напомним, что по ходу описываемых событий в России перешли с юлианского на григорианский календарь, поэтому февраль 1918 г. начался с 14-го числа) после завершения официального срока перемирия кайзеровские войска общим числом 52 дивизии и 13 бригад перешли в наступление по всему фронту от Рижского залива до устья Дуная. Не встретив никакого сопротивления, двигаясь в походных колоннах, немцы заняли Двинск, Полоцк, Минск, вступили в Крым, подошли к Петрограду, захватили огромное количество орудий, боеприпасов и снаряжения. Генерал Гофман определил эту кампанию как «самую комичную войну», в которой ему приходилось участвовать: «Малая группа пехотинцев с пулеметом и пушкой на переднем вагоне следует от станции к станции, берет в плен очередную группу большевиков и следует далее».

Убедившись, что немцы вполне боеспособны и могут беспрепятственно промаршировать до Петрограда, большевистское ЦК после острой дискуссии с «левыми коммунистами» приняло решение о заключении мира на условиях, выдвинутых Германией. Однако, получив согласие Советского правительства, немцы наступления не прекратили. Взяв Псков, они утром 23 февраля выдвинули еще более жесткие требования, дав на раздумье 48 часов. На это время кайзеровская армия приостановила наступление, поскольку свергать большевиков — собственных ставленников — было бы политической бессмыслицей (что послужило позже поводом объявить 23 февраля Днем рождения РККА, «остановившей немецкое продвижение под Псковом и Нарвой»). Угрожая своим уходом из ЦК и правительства, Ленин вырвал у несговорчивых соратников согласие на подписание «похабного мира».